На каникулах не учатся, но можно провести время с удовольствием и одновременно с большой пользой — для будущих контрольных, сочинений, экзаменов и просто для ума. Открытый урок — это ведь не урок в школе. Быков знакомит с великими писателями, словно это наши общие друзья.
На каникулах не учатся, но можно провести время с удовольствием и одновременно с большой пользой — для будущих контрольных, сочинений, экзаменов и просто для ума. Открытый урок — это ведь не урок в школе. Быков знакомит с великими писателями, словно это наши общие друзья.
На каникулах не учатся, но можно провести время с удовольствием и одновременно с большой пользой — для будущих контрольных, сочинений, экзаменов и просто для ума. Открытый урок — это ведь не урок в школе. Быков знакомит с великими писателями, словно это наши общие друзья.
На каникулах не учатся, но можно провести время с удовольствием и одновременно с большой пользой — для будущих контрольных, сочинений, экзаменов и просто для ума. Открытый урок — это ведь не урок в школе. Быков знакомит с великими писателями, словно это наши общие друзья.
Успенский написал лучшую прозу на русском языке за последние годы — самую изобретательную, цветастую, смешную, динамичную и богатую. Успенскому принадлежит догадка о том, что реализм — надолго задержавшаяся литературная мода, довольно уродливая, и что реванш сказки неизбежен.
Это первый роман в мировой литературе, задолго до Агаты Кристи с ее «Убийством Роджера Экройда», где убийцей оказывается повествователь. Небывалая сюжетная схема, открытая Чеховым и гениально им исполненная!
Кем был тот, кто написал «Гамлета» и «Макбета»? Был ли тот, чье имя Уильям Шекспир и о чьей жизни известно довольно много, тем, кто написал величайшие литературные произведения, одни из самых значимых в истории не только культуры, но и всего человечества?
Даниил Хармс — одна из самых трагических фигур русской литературы. Стихи и прозаические фрагменты, неизменно веселые, хотя и мрачные и циничные — это лишь одна из бесчисленных масок этого человека, проживавшего жизнь предельно серьезно.
Лекция про Чарли Чаплина на первый взгляд несколько выпадает из нашей литературной программы. Но Чаплин — один из самых литературных режиссеров мирового кинематографа. Только язык его конечно, не сводится к сюжету.
Александр Вертинский — это мост между поэзией Серебряного века, последним классиком которого он стал и 50-ми годами, когда в России появилась авторская песня.
— Рискну сказать, что ключевой текст Ахматовой — крошечное предисловие к «Реквиему», и даже две строчки из него — ответ на вопрос: «— А это вы можете описать? И я сказала: — Могу».
Шварц — такое же простое и очевидное чудо, как его герои, как его язык, как простые реплики его пьес, заставляющие блаженно рыдать; его тридцатилетнее творчество, его шестидесятидвухлетнее присутствие среди нас, его советских соотечественников,— непредставимо, ему неоткуда было взяться. А с другой стороны — что может быть естественней, чем сказочник в аду?
Шварц — такое же простое и очевидное чудо, как его герои, как его язык, как простые реплики его пьес, заставляющие блаженно рыдать; его тридцатилетнее творчество, его шестидесятидвухлетнее присутствие среди нас, его советских соотечественников,— непредставимо, ему неоткуда было взяться. А с другой стороны — что может быть естественней, чем сказочник в аду?
Шварц — такое же простое и очевидное чудо, как его герои, как его язык, как простые реплики его пьес, заставляющие блаженно рыдать; его тридцатилетнее творчество, его шестидесятидвухлетнее присутствие среди нас, его советских соотечественников,— непредставимо, ему неоткуда было взяться. А с другой стороны — что может быть естественней, чем сказочник в аду?
В «Песнях западных славян» загадочно абсолютно все, начиная с происхождения. Темы, едва намеченные Пушкиным в «Песнях западных славян» развивала и развивает до сих пор вся русская литература.
Чуковский, прославившийся в качестве детского поэта, и безусловно великого детского поэта, гораздо больше сделал в литературе, как открыватель новых имен, новых тенденций, как человек умевший обо всем писать увлекательно, как человек, сформулировавший многие законы нашего ремесла.
Николай Заболоцкий, чья внешность, как сказал один из его итальянских переводчиков, «напоминает о провинциальном бухгалтере», был человеком глубочайших внутренних страданий, скрытых прозрений, потрясающих философских откровений.
