Письма

Преступление может быть забыто или прощено, но грех остается; он поселяется внутри человека, который по ужасной прихоти судьбы стал его жертвой; он проникает в его плоть; он распространяется по его телу, как проказа; он пожирает его, как неизлечимая болезнь; и в конце концов он становится неотъемлемой частью личности. Его не вытравить раскаянием, сколь бы ни было оно едко; его не смыть слезами, сколь бы ни были они обильны; и тюрьма с ее чудовищной изоляцией от всего, что может спасти заблудшую душу, отдает жертву, словно связанную по рукам и ногам, на растерзание и поругание страстям, которые она ненавидит больше всего на свете и избавиться от которых не может.

Может быть, я избран, чтобы научить тебя тому, что намного прекраснее, — смыслу Страдания и красоте его.

Истинный глупец, кого высмеивают и клеймят боги, — это тот, кто не познал самого себя.

Самый большой порок — поверхностность.

страдание для нас — способ существования, потому что это единственный способ — осознать, что мы еще живы, и воспоминание о наших былых страданиях нам необходимо как порука, как свидетельство того, что мы остались самими собо

Любовь не выводят на торжище, не бросают на весы торгаша. Отрада Любви, подобно отраде ума, — чувствовать, что она жива. Цель любви — любить, и только.

И если Жизнь будет для меня трудной задачей, то и я тоже непременно буду трудной задачей для Жизни.

Мне необходимо сделать так, чтобы все, что со мной произошло, обратилось для меня в добро.

Когда мы вступаем в жизнь, сладкое сладостно для нас, а горькое — огорчительно, и мы неизбежно устремляем все свои желания к наслаждению и мечтаем не только «месяц или два питаться медом сот»{198}, а во всю свою жизнь не знать иной пищи, — не понимая, что тем временем, быть может, душа наша истаивает от голода.

Святые — это люди, которых сильнее всего любили.