Шарм

Я люблю Грейс не потому, что она совершенна. Черт возьми, порой она бесит меня. Я люблю Грейс потому, что она хочет стать лучше, потому что она всегда старается поступать как должно. Это не значит, что у нее не бывает плохих дней – это значит, что не эти плохие дни, а ее упрямство, ее готовность учиться на своих ошибках, ее всегдашнее умение подниматься после падения, ее неизменное стремление стать лучше делают ее такой, какая она есть.

Благодаря ей я и сам хочу стать лучше – хочу стать достойным ее.

Я никогда не смел надеяться, что у меня будет такая пара. Я точно ее не заслужил.

Как я могу ее не любить?
Как я могу не желать ее вечно?
Она – дар, преподнесенный мне вселенной, и, если у меня будет она и больше ничего, я буду удовлетворен. И все равно буду считать, что мне невероятно повезло.

– Я люблю тебя! – рычит он.

И вместо того, чтобы отстраниться, я делаю то, что жаждала сделать уже несколько недель. Нет, не недель, а месяцев. Я просовываю большой палец Хадсону в рот и прокалываю кожу на нем, надавив им на острый кончик вампирского клыка.

– Я понятия не имею, о чем ты. Я вел себя идеально с первого дня нашего знакомства.

– А, ну да, как я могла забыть. – Она делает вид, что думает. – Почему бы тебе не изобразить крик тукана? Насколько я помню, он звучит очень красиво.

– Я знал, что в конечном итоге он тебе понравится. Просто тебе нужно было время, чтобы оценить его по достоинству. – И я смотрю на нее с горделивой улыбкой.

Она отвечает мне тем же:

– И вообще, что в нем может не нравиться? Это такой чудный мелодичный звук.

– Совершенно верно. И если тебе нравится, как кричит тукан, то подожди – ведь ты еще не слышала, как поет одноусый звонарь. Знаешь ли ты, что громкость его криков достигает ста двадцати пяти децибел и что они звучат так…

– Нет! – Она запечатывает ладонью мой рот. – Нет, нет, нет. – Сегодня утром мы не станем упражняться в подражании крикам птиц.

Возможно, поэтому я и делаю первый ход. Я придвигаюсь к нему вплотную, чтобы поцеловать его в губы.

Поначалу он не двигается. Он стоит совершенно неподвижно, как будто боится дышать и этим все разрушить. Но я сделана из более грубого теста. И, когда мои губы двигаются, приникнув к его губам, он наконец расслабляется. И издает какой-то гортанный звук.

Потом он поднимает руки и запускает их в мои кудри.

А затем отвечает на мой поцелуй. Боже, как он отвечает на мой поцелуй.

Я ожидаю от него натиска, ожидаю, что напряжение, повисшее между нами в последние несколько месяцев, взорвется, словно сверхновая звезда.

вместо этого я обнаруживаю, что его поцелуй подобен песне. Он неторопливый, сладостный, прекрасный, но от этого не менее сокрушительный. Не менее важный.

Его губы нежные, но упругие, его дыхание теплое и сладкое, его руки тверды, но ласковы, когда он прижимает меня к себе. И, когда он проводит языком по моей нижней губе, я таю. Просто таю и открываюсь, как открывается секрет.

Он тоже открывается, открывается как воспоминание, только начинающее пробуждаться. Его язык касается моего, и его вкус подобен волшебству, подобен падающей звезде, когда она вспыхивает в небе.

Думаю, вот что должно стать нашей песней. – Он нажимает на «плей», и вечернее небо вокруг нас наполняют первые строчки песни Rewrite the Stars.

– О, Хадсон, – шепчу я.

– Потанцуй со мной, – говорит он. И на этот раз, заключив меня в объятия, он больше не раскручивает меня на вытянутой руке и не вращает.

Мы просто двигаемся под музыку, кружимся по крыше часовой башни и прижимаемся друг к другу, пока его дыхание и биение его сердца не сливаются с моими.

Пока я не забываю, где начинается он и заканчиваюсь я.

Пока я не начинаю верить в невозможное.

Когда песня подходит к концу, я говорю себе отойти. Отодвинуться. Притвориться.

Сегодня по дороге с работы домой я зашел в бутик и купил Грейс новое платье для сегодняшнего вечера. Я еще не подарил его ей и боюсь, что мой подарок ей не понравится, но я хотел, чтобы она смогла пойти на фестиваль в чем-то новом, а не в своих изношенных джинсах, которые с каждым днем обтрепываются все больше.

У нас за сценой случился небольшой прокол с костюмом – и я не мог допустить, чтобы моя девушка вышла на сцену, пока не будет уверена, что выглядит на все сто.