Будущее сегодня. Как пандемия изменила мир

Да и насколько нас действительно волнует потеря приватности? Можно ли сказать, что люди так сильно возмущены, что готовы предъявить серьёзные претензии своим правительствам? Готовы действовать ради сохранения приватности? Давайте будем честны, нам это не нравится, но мы ведь латентно с этим смирились. Мы давно уже променяли нашу приватность на собственный комфорт.

Зачем сейчас нужны разведчики? Какую им информацию собирать? Вот открываешь “Фейсбук”, “Твиттер”, там по каждому человеку досье… у американцев это называется “виртуальная душа соцсетей”. Вообще, когда человек начинает кричать, что он свободен и вы ущемляете мои права, то такой крикун, как правило, самый несвободный человек и есть. Свободные люди уходят в избушку на Алтай, занимаются выращиванием лекарственных трав и изредка за солью ездят в какой-нибудь посёлок».

На самом деле, чтобы понять человека, его интересы, мотивации, политические взгляды и так далее, его не надо спрашивать, нужно просто следить за его поведением в Интернете. Это показала кембриджская аналитика, которая очень точечными шагами привела к абсолютно фантастическим результатам. Мы ежедневно оставляем гигабайты информации только о своих передвижениях. Её так много, что мы пока не способны столько хранить. “Гугл” и “Эпл” показали графики, кто из нас где находится, эта информация в их распоряжении постоянно. Невозможно контролировать действия “Фейсбука” с данными. Последняя новость: “Фейсбук” создал собственный аналог, полностью виртуализировал всех пользователей, в этой параллельной вселенной уже есть и ваш двойник.

Курпатов считает, что из-за изоляции нарушаются системы адаптации человека: «Двадцать процентов людей пострадают от разных видов посттравматических стрессовых расстройств. То есть у двадцати процентов людей после выхода из карантина будут панические атаки, страхи, депрессивные расстройства. А двадцать процентов – это пятая часть населения. То есть к существующим двадцати процентам людей с психическими расстройствами добавится ещё двадцать, мы получим сорок процентов населения, которые будут психически нездоровы

сть роль учёных, которую мы сами себе приписываем, и есть роль учёных, которую возлагает на нас общество, политики. Да, значение изобретений огромно. Всё, чем мы пользуемся, в какой-то момент создала наука, от электричества до компьютера. В этом смысле роль учёных трудно преувеличить. И вакцина от коронавируса тоже будет создана учёными. Но этот факт, в конце концов, забудется и будет восприниматься как обыденность, а финансирование науки снова отойдёт на второй план по сравнению с текущими проблемами, это для меня тоже очевидно. Статус-кво не поменяется

пидемиологи годами говорили, что вопрос “будет или не будет пандемия” не стоит, а стоит только вопрос – “когда”. И мы оказались к ней не готовы, потому что игнорировали рекомендации учёных. Много людей шли, скажем правду, войной на науку, потому что им не нравилось, что говорили вирусологи.

Рак – это не эпидемия. Много жизней уносит диабет, но уровень заболеваемости год от года меняется несильно. Эти болезни предсказуемы на местном уровне. Вирус Эбола предсказать намного труднее. Он входит в сферу «чёрных лебедей», трудно прогнозируемых событий с большим потенциалом последствий. Нужно относится к этому серьёзнее. То есть, если завтра произойдёт чрезвычайная ситуация, вспыхнет заболевание, мы сегодня к ней не подготовлены». Это мне сказал ещё три с половиной года назад Нас-сим.

Выросли цифровые навыки населения – вот это серьёзный шаг».

Проблема не в самом Интернете, это великое завоевание человечества. Проблема как раз в том, что мозг, когда мы оказываемся перед выбором между простым и сложным, особенно в случае большой когнитивной нагрузки, выбирает примитивный контент. И из-за того, что мы выбираем примитивный контент, он становится нашим содержанием

Коронавирус в любой стране вскрывает социальные язвы. Если до пандемии их можно было как-то прикрыть, то сейчас всё буквально трещит по швам. В Америке – несостоятельность системы здравоохранения, непонимание, как консолидироваться штатам, в Италии – неорганизованность населения, а в России – социальная несправедливость, которая во время пандемии вышла на первый план.