Мойры

Надо просто смириться с тем, что ничто не длится вечно. Радоваться, когда хорошо, а когда плохо или так себе, стремиться к чему-нибудь, искать счастья. Иногда оно совсем рядом, стоит только руку протянуть, но никто этого не делает.

Иногда необходим кто-то, кого давно не видел, человек из прежнего времени, чтобы заглянуть в него, как в зеркало.

Это из них склепали ту машину, они были ее шестеренками, пружинами, осями, это их рук дело, и теперь их обязанность — помнить; им, их детям, внукам и еще многим поколениям придется каждый день каяться, предостерегая других, — чтобы время ничего не стерло из памяти.

Я будто превратилась в один-единственный нерв, каждый миллиметр моих стоп требовал новых прикосновений и ощущений.

Бывают такие минуты в жизни, когда чувствуешь присутствие Бога, когда чудится, что разогнавшаяся было с очередным рассветом вселенная вдруг замирает и складывается в одну-единственную и прекрасную в своей ясности фигуру, и кажется, что только тебе и только сейчас позволено это увидеть.

Кто знает, на какие сокровища можно наткнуться в том открытом поле. По дороге, по которой я сейчас шагаю, прошли уже бесчисленные толпы, люди утоптали тракт. Оборачиваюсь, вглядываюсь в их лица: цель их не интересует, был бы удобен путь.

Страх перед переменой к худшему парализует настолько, что у нас не хватает смелости сделать хотя бы шаг по направлению к лучшему.

Вообще-то я здесь не кофе торгую. На самом деле я покупаю и продаю истории. Одни любят рассказывать, другие любят послушать, а я всегда тут, рядом.

И почудилось мне, что весь мир вдруг обрел самые прекрасные, какие только могут быть, формы, сложился в изумительное танцевальное па, и мне одной, одной-единственной в целой вечности представился случай увидеть это, лишь мне и Хенрику, и никому больше.

Зачем плакать, если новый день может принести новое счастье