Демон и Лабиринт (Диаграммы, деформации, мимесис)

Видимое тело, тело, на которое обращен взгляд, производит какую-то особую речь, миметически отражающую конвульсии тела под обращенным на него взглядом.

Бедный человек постоянно чувствует на себе „дурной взгляд“ чужого человека, взгляд или попрекающий, или — что, может быть, еще хуже для него — насмешливый.

Речь, по существу, идет о регрессии таких тел на чисто моторный, бессознательный уровень поведения, пробуждающий у читателя «физиогномические восприятие» и создающий эффект одушевленности и неодушевленности одновременно.

При этом, не стремясь к систематичности, я не старался избегать теоретизирования. Впрочем, под этим словом я понимаю сегодня фрагментарную рефлексию.

Мой друг, философ Валерий Подорога предложил понятие «психомиметического события», то есть такого телесного события, когда, например, скорость письма (в частности, у Достоевского) через миметические механизмы передается телу персонажа, которому приписывается повышенная динамика.

Гл а в а 3 ЛАБИРИНТ

Миметизм становится эффективным тогда, когда внешнее (чужое тело) обретает общую поверхность с внутренним (схемой собственного тела). Тогда движения других накладываются на тактильно-кинестетические схемы самого субъекта.

Перед нами все та же цепочка "конвульсий", но производимых механизмом с нарушенным миметизмом. Подражание здесь проходит через фазу своего рода паралича, замирания. Конвульсии находятся в прямом соотношении с неподвижным телом нравственного "мастера".

Материя сказа с ее интонационной возбужденностью, "звуковыми жестами" и маньеристской орнаментальностью является зеркалом, в котором отражается "физика" самого сказителя, его телесность в самом непосредственном смысле этого слова.

Падение тела оказывается не просто способом физического умерщвления, но и способом выталкивания из места.