Сказки старого Вильнюса

Мама же некстати увлеклась буддизмом за компанию с новым немецким бойфрендом, а потому истреблению живых существ в лице тли способствовать не желала.

Человек думает: «Однажды все изменится», как будто это должно случиться само, без его участия. А так не бывает. Надо не думать, а делать. Сказать себе: мое «однажды» уже наступило, откладывать больше некуда, давай действуй! Вот это и есть точка отсчета, о которой я говорю, — тот день, когда наступило твое «однажды». Понимаешь?

зимняя одежда стоит дорого, а радости от нее все равно никакой, наряжаться зимой бессмысленно, так что пусть уж будет пуховик, серый как мышь, бурый как медведь, уродливый, как помойное ведро, черт с ним.

последний раз Ирма дралась с мальчишками в третьем классе и никаких иллюзий насчет собственных боевых качеств с тех пор не питала.

Но потом, конечно, сообразила: мужской голос — черт бы с ним, но вряд ли мыслительный процесс протекает на таком большом расстоянии от головы. И обернулась.

Обладатель голоса был невелик ростом, зато отменно упитан.

Если в колодце никого нет, значит, был совсем недавно и скоро, вот буквально на днях, заведется новый, это, я так понимаю, закон природы: всякая замечательная девочка должна целыми днями пялиться в этот проклятый колодец и мучительно размышлять о поведении его обитателя, забыв, что вокруг, вообще-то, огромный удивительный мир, все чудеса которого, теоретически, к ее услугам.

Бокшто, за углом от Ясиного дома дежурил Йонас, один, без напарника. Возле большой «Максимы»[2] на Миндауго — Мантас и Джордж;

Оказывается, есть такая не то примета, не то просто городская легенда — если ищешь ответ на какой-то вопрос, хочешь узнать что-то важное или, скажем, совета спросить, иди на улицу Всех Святых,

Имел все основания надеяться, что с проверкой никто не заявится. В этом смысле квартира в Вильнюсе выгодно отличается от, скажем, дома в Провансе, купив который с ужасом обнаруживаешь, что у тебя внезапно появилось слишком много близких друзей, и все они очень соскучились.