«Гончая рвалась с цепи, хрипела, душила себя. От старания у нее вываливался язык. На губах закипала пена ярости. – Уймись! Сапог пнул псину в брюхо, заставив завизжать, закрутиться на месте. Собака начала кусать взорвавшийся болью бок, отчего еще яростней захрипела. – Вот бестолочь! – Иван занес ногу, чтобы ударить пса еще раз. – Эй! Хозяева! – Тонкий голосок заставил Ивана вздрогнуть…»
