Палимпсест

войне, так же далекой от твоего поколения, как завуаленные сепийные фотографии

Вокруг тебя неслышно падают снежинки, а ты стоишь во мраке, по колено в замерзших сорняках, окаймляющих железнодорожные насыпи. Одинокий юноша бредет во тьме от одного островка света к другому. За ним по пятам идет незримый охотник, другой молодой человек, чье сердце полно страхов, а уши залеплены воском лжи. В его рукаве кинжал, а в кармане — хитрая машина размером с галечный камушек. Ты знаешь, что он намерен сделать и к чему это приведет. И ты знаешь также, что должен сделать ты сам.

Двадцать лет в Стазисе. Множество смертей, некоторые из них — по его собственной вине, во исполнение безжалостных велений самопровозглашенных божков. Они заполняют неспокойное сознание человека, который знает в точности, что он мог бы прожить лучшую жизнь и еще может стать лучше — если только ему удастся расшнуровать гордиев узел своей судьбы, туго затянутый на его руках людьми, которых он сейчас всей душой презирает.
Это ты в ореховой скорлупке, Пирс.
Ты на распутье, в окружении своих возлюбленных и соратников, но — увы — по — прежнему столь одинокий в судьбоносное мгновенье. Кем же ты, собственно, намерен стать? Кем ты хочешь быть?
Мириады путей раскинулись перед тобой, все дороги, что ты еще не оставил позади: кем ты хочешь быть?