Незнакомка в городе сегуна

Первый день нового года сулил удачу, второй — удовольствия1

В полночь, когда затихал последний удар колокола, сбор долгов прекращался. Неоплаченные счета пере­носились на будущий год, конторские книги закрывались. Приходил черед новогодней уборки, с которой полагалось управиться за ночь, чтобы не подметать полы в первое утро года — ведь кто-то мог ненароком вымести удачу за порог. Перед самым рассветом, разделавшись с домашними делами, жители города отправлялись в бани — их всю ночь держали открытыми ради измученных торговцев и их слуг. Утром все они спали.

Последний день двенадцатого месяца обычно был суматошным, так как, согласно давней традиции, полагалось оплатить все накопившиеся за год счета до полу­ночи. ­Лавочники держали двери открытыми и вешали над ними большие указатели и фонари, чтобы должникам было легче их найти. Квитанции о получении денег выписывали сами хозяева, сидя за конторками, в это время приказчики ожидали на своих местах, а со всего города стекались клиенты с выплатами

Об окончании реформ жители страны узнали лишь ­тогда, когда власти перестали издавать бесконечные запреты. Когда женщины снова стали делать модные прически у парикмахеров. Когда простой народ начал вытаскивать из сундуков подбитые шелком наряды или выкупать их из заклада. Когда в огромной лавке «Мицуи Этигоя» перестали продавать товары с надписью «осторожно»134. Когда праздники вновь стали проводиться согласно календарю. Итоги реформ свелись к переезду столичных ­театров из центра города на его окраины, аресту нелегальных проституток и учительниц музыки, уничтожению детских игрушек и музыкальных инструментов. Все серьезные проблемы столицы — да и страны в целом — остались нерешенными. Самураи в Эдо по-прежнему еле сводили концы с концами; бедняки по-прежнему голодали и оставались беззащитными. Иностранные корабли все так же выпускали клубы пара и были оснащены пушками. Японские острова стояли практически незащищенными. ­Западные торговцы по-прежнему возили опиум в азиатские порты, но теперь делали это под защитой британского морского военного флота. И даже беспощадный ­Нанкинский договор оказался не окончательным: всего через несколько лет те же участники начнут новые ­опиумные войны.

по приблизительным подсчетам, взрослый человек, если он ограничивался скромными порциями, расходовал в течение года один тюк риса

Сыновья знаменосцев имели в жизни два козыря: статус самурая и отличное знание городской жизни. В погоне за деньгами они беззастенчиво пользовались и тем и другим. Некоторые приобретали печальную славу вымогателей.

Ствол дерева, росшего на участке, принадлежал самураю36, а ветки, нависавшие над дорогой, считались бесхозными. Если тяжелый сук падал на голову прохожему или кто-то вешался на одной из таких ветвей, то это становилось поводом для судебных исков — и тогда начиналась бумажная волокита

Вассалы сегуна неизменно тратили больше, чем зарабатывали. Дело было не только в том, что самураи не знали, как обращаться с деньгами; проблема носила системный характер. Размер жалованья оставался неизменным; прибавку можно было получить лишь вместе с назначением на высокую должность. Но цены на большинство товаров и услуг постоянно росли, а рис дешевел по мере того, как крестьяне осваивали новые методы ведения сельского хозяйства — использование удобрений, севооборот, селекцию, — за счет чего повышалась урожайность. Если вассалы сегуна хотели поддерживать уровень жизни своих отцов, то им приходилось брать ссуды.

Если самим знаменосцам жить было сложно, то их вторым и третьим сыновьям приходилось еще труднее. Они не имели шансов унаследовать отцовский чин и жалованье или получить долю от семейной собственности, которая считалась неделимой. Лучшее, на что мог рассчитывать юноша в таком положении, — быть выгодно усыновленным. Вдруг найдется бездетный знаменосец — ­возможно, даже дальний родственник, — который пожелает иметь многообещающего наследника. Или у какого-нибудь знаме­носца нет сыновей, а есть только дочери, а одной из них уже нужен муж. Ее родители могут дать зятю свою фамилию, чтобы он продолжил их род. В этом случае молодому мужу придется жить в новой семье, приспосабливаться к укладу чужого дома, учиться отзываться на новую фамилию и всячески следить за собой, чтобы ничем не злить свою жену и ее родственников. Первые годы будут, мягко говоря, сложными, и совсем необязательно, что усилия увенчаются успехом. Приемных сыновей-зятьев часто отсылали обратно с уведомлением о разводе и лишали наследства. Чтобы облегчить себе вхождение в новый дом, желательно было внести в семейный бюджет хотя бы небольшую сумму — вроде задатка за второй или третий шанс. Но откуда могли бы взяться эти деньги?

Исключительно трудоемким делом было отправление естественных надобностей30. В торжественных случаях, когда самурай надевал церемониальные одежды с длинными рукавами, в тесной уборной ему просто не представлялось возможным справиться с многочисленными слоями своего одеяния. И конечно, строго воспрещалось раздеваться, а тем более мочиться в саду сегуна. У самого сегуна и его придворных вельмож имелись слуги, носившие за ними специальные бронзовые трубки для сбора мочи. Их можно было незаметно просунуть под одежды, лишь слегка ослабив несколько тесемок, и аккуратно решить свою проблему.