Все мои сыновья

Лидия. Он ведь правда мастер на все руки.
Келлер. Только все руки у него левые.

Война и мир — это доллары и центы, серебро и медь, что же здесь чистого?

На фронте мы пристреливали, как собаку, всякого, кто вел себя как собака. На фронте была настоящая честь, и там было что защищать. А здесь? Страна остервенелых псов. Здесь все ненавидят, здесь все пожирают друг друга. Таков здесь закон. Единственный закон, по которому мы живем...

Видишь ли, ты еще молода. А когда становишься старше, приятно чувствовать, что ты чего-то достиг.

Крис странно действует на людей. Возле него они хотят стать лучше, чем им это по средствам.

Мать. Ты не знаешь, как люди могут ненавидеть, Крис. От ненависти они могут весь мир разорвать в клочья

нн (смотрит на него). Джо, давайте все это забудем.
Келлер. Энни, в тот день, когда пришло известие о Ларри, он был в соседней камере... Твой отец. И он плакал, Энни... Он проплакал полночи.
Энн (тронута). Он должен был проплакать всю ночь.

Энн (смотрит на него). Джо, давайте все это забудем.
Келлер. Энни, в тот день, когда пришло известие о Ларри, он был в соседней камере... Твой отец. И он плакал, Энни... Он проплакал полночи.

глубочайшее чувство привязанности и нерушимую верность

Джим. Я мечтаю, чтоб он не вернулся, Кэт. Несколько лет назад я сорвался с места и отправился в Новый Орлеан. Два месяца я питался одними бананами и изучал болезни. Это было прекрасно. Затем приехала Сью, она плакала. И я вернулся домой. А теперь я живу по-прежнему, в беспросветной тьме. Мне уж не найти себя. Иногда мне даже трудно вспомнить, кем я когда-то хотел стать. Но... я хороший муж... Крис — хороший сын, и он вернется.