Железное пламя

Тогда, на парапете, я сказал именно то, что имел в виду. Даже когда я не с тобой, для меня существуешь только ты»

Одно дело, когда ты в первый год ступаешь на парапет.
Но наблюдать за тем, как бесчисленные кандидаты расстаются на нем с жизнью, тоже сродни смерти.
Постарайся не смотреть на них.

Если бы ты не догадалась, была бы недостойна знать, – фыркнула драконица. – Я ждала, когда вылуплюсь, шестьсот пятьдесят лет. Ждала твоего восемнадцатого лета, когда услышала речи старейшин о слабой дочери их генерала – девочке, назначенной стать главой писцов, – и уже тогда поняла. У тебя был бы разум писца и сердце всадницы. Ты стала бы моей. – Она уткнулась мне в ладонь. – Ты такая же уникальная, как я. Мы хотим одного и того же.

«Ты не могла знать, что я стану всадницей».

«И все же мы здесь».

Не знает, но Сойер втюрился в нее по уши, а остальные стараются помочь чем могут.

– Или я постараюсь разлюбить тебя, – выплюнула я.

Удивление вспыхнуло в его глазах за секунду до того, как уголок рта приподнялся в ухмылке.

– Удачи тебе. Я пробовал это в течение пяти месяцев. Дай мне знать, если у тебя получится.

Ибо по сути своей любовь – это надежда. Надежда на завтрашний день. Надежда на то, что еще может случиться. Надежда на то, что твой любимый, которому ты доверила все, будет хранить и защищать тебя.

Мог кого-нибудь раздавить», – выговорила я ему.
«Мог, но, увы, все разбежались».

На том поле мое отношение к Вайоленс за одну секунду изменилось с «может, убью, а может, и не убью» на «защищу любой ценой».

«Он жив».
Слава Данн.
Это и есть гравитация, правильно? Ксейдена достаточно, чтобы земля не ушла у меня из-под ног. Чтобы солнце поднималось и дальше.

Если бы ты не догадалась, была бы недостойна знать, – фыркнула драконица. – Я ждала, когда вылуплюсь, шестьсот пятьдесят лет. Ждала твоего восемнадцатого лета, когда услышала речи старейшин о слабой дочери их генерала – девочке, назначенной стать главой писцов, – и уже тогда поняла. У тебя был бы разум писца и сердце всадницы. Ты стала бы моей. – Она уткнулась мне в ладонь. – Ты такая же уникальная, как я. Мы хотим одного и того же.
«Ты не могла знать, что я стану всадницей».
«И все же мы здесь».
В голове пронеслась тысяча вопросов. Но времени не было ни на один, и я только дала ей то, чего хотела сама: признала той, кем она являлась на самом деле.
«Ты не черный дракон и вообще не из шести известных нам пород. Ты из седьмого рода».
«Да».