Кнут Гамсун

Затем идут художники исключительной духовной силы, сосредоточенности и почти чудесного духовного зрения; они обладают способностью видеть никому не видимое, понимать никем не понятое, открывать в обычном необыкновенное. На их книгах лежит отпечаток внушительной и чарующей интимности, и всегда чувствуешь что они говорят не "людям вообще", а какому-то одному, излюбленному человеку, он один только и важен для них, он только и может понять всю глубину и значительность их "священного писания".

Затем идут художники исключительной духовной силы, сосредоточенности и почти чудесного духовного зрения; они обладают способностью видеть никому не видимое, понимать никем не понятое, открывать в обычном необыкновенное. На их книгах лежит отпечаток внушительной и чарующей интимности, и всегда чувствуешь что они говорят не "людям вообще", а какому-то одному, излюбленному человеку, он один только и важен для них, он только и может понять всю глубину и значительность их "священного писания".

Никто до Гамсуна не умел так поражающе рассказывать о людях, якобы безличных и ничтожных, и никто не умел так убедительно показать, что безличных людей не существует.

Это - монументальные люди искусства, творцы "вечных книг", деспоты в области литературы, создатели школ, течений, стилей.
Кнут Гамсун принадлежит именно к этой группе художников слова.

Его размышления совершенно лишены "педагогических" намерений