Наше все.Футбольная христоматия

Сильный человек никогда не станет кричать, что он сильный. Окружающие это и так почувствуют.

Еще в нашей компании оказался актер Алексей Панин. Мы сидели в номере и постигали друг друга. Я поведал им о романтике, буднях и праздниках футбола, они мне — о своем видении искусства и жизни. Нам было очень интересно.

Еще безмерно уважаю теннисистов Пита Сампраса и Андре Агасси. Весть о смерти любимого тренера настигла Сампраса прямо на корте, во время важного поединка. Слезы мешали Питу, ухудшали видимость, но он попадал и попадал по мячу и в итоге выиграл партию. Настоящий русский мужик. Хоть и американец. Когда Агасси уходил из спорта, он рыдал навзрыд. Слезы были лошадиные, а Андре был настолько силен, что этих слез не стеснялся. Я смотрел на него и ощущал его величие.

Не следует избегать прессы. Более того, общаться с журналистами нужно не из-под палки, а с удовольствием, и при этом желательно быть интересным и непосредственным.

Помню, когда в «Спартак» приехал Мойзес и провалил пару матчей, Вовка Бесчастных взялся за его патриотическое воспитание: «Мойзес. усвой одну простую вещь: ты играешь не в каком-нибудь «Сантосе» или «Гойясе», ты защищаешь честь самого великого клуба — «Спартак». Не думай о деньгах, о карьере, о травмах, неудачах и прочей белиберде. Думай лишь о победе. Пропитывайся ею. Знай, что уступать стыдно, жаловаться на боль противно, бросать партнера в трудной ситуации — предательство».

У нас тогда действительно все атаковали. Романцев говорил: вы обороняться не умеете — идите, наступайте.

Вот и получается, что Червиченко фактически тыкал пальцем в небо и… попал совсем в другое место.

Илюха как магнит, он всегда всех притягивал к себе. Даже Робсон, не владеющий на первых порах русским языком, когда ему становилось грустно, брал кулек семечек и шел к Цыле. Сидел рядом, грыз эти семечки и наслаждался приятным обществом. Это тоже очень показательный факт: ведь бразилец тогда жил не головой, а чувствами. Он интуитивно улавливал, что Цымбаларь хороший. Илья умел сплачивать людей, он умел в нужный момент зажечь и потребовать, но при этом всегда оставался справедливым. Считаю, что с уходом Цыли мы потеряли немалую частичку спартаковского духа. Сегодня, когда встречаемся с Ильей, всегда искренне обнимаемся. Мы все-таки были членами той большой семьи — семьи победителей. И память о тех годах останется навсегда.

Я вообще люблю радоваться за других, особенно если улавливаю в ком-то родственную игроцкую душу. Например, я могу совершенно спокойно смотреть волейбол, и вдруг какой-нибудь парень возьмет да и отдаст скрытую передачку за спину. Прочитает ситуацию так, как будто у него глаза на затылке. Мое настроение сразу же улучшается. Потом я начну наблюдать за этим парнем. То же самое происходит и в баскетболе, и в хоккее, и в гандболе. Я всегда выделяю для себя людей с «нестандартно правильным мышлением» — они словно Богом помечены.

Между прочим, тот гол не просто вошел в пятерку моих лучших голов в карьере, но и стал самым памятным моим голом для Тихонова. Андрей ведь рекордсмен у нас в стране по количеству мячей, посланных в паутину. И когда на эту тему заходит речь, он любит полушутя говорить: «Да я-то что, вот один парень в 1999-м в Нижнем Новгороде с тридцати метров попал — так попал…»