Путешествие в Икстлан

Только воин способен выжить на пути знания, — сказал он. — Ибо искусство воина состоит в том, чтобы уравновесить ужас того, что он является человеком, и изумление от того, что он является им.

Только страстный человек может быть магом. А у страстного человека всегда есть земные привязанности и вещи, которые ему дороги; а если нет ничего другого, то хотя бы та тропинка, по которой он ходит. Рассказ Хенаро — о том, что свою страсть он оставил в Икстлане. Дом, людей, все то, что он любил. И теперь он скитается в своих чувствах.

Но нет способа отправиться обратно в Лос-Анджелес. То, что ты оставил там, — потеряно навсегда. К тому времени ты, несомненно, уже станешь магом. Но это тебе не поможет. В той ситуации для любого из нас имеет значение лишь тот факт, что все, что мы любили и что ненавидели, все, чего желали, все это осталось позади. Но чувства человека не умирают и не меняются. Поэтому маг отправляется в долгий путь домой, зная, что никогда не дойдет до него, зная, что на земле нет силы, способной возвратить его в те места и к тем людям, которых он любил. Этого не может сделать даже смерть.

Реальное значение имеет лишь осознание телом того, что оно способно видеть. Только тогда человек способен разобраться в том, что мир, на который мы смотрим ежедневно, — лишь описание.

Вчера в тебе остановилось то, что люди говорили тебе о том, каким является этот мир. Видишь ли, с момента нашего рождения люди говорят нам, что этот мир такой-то и такой-то, что он то-то и то-то. И, как и следовало ожидать, у нас нет другого выбора, кроме как видеть мир таким, каким люди сказали нам, что он является.

Мы переглянулись.

— Вчера мир стал для тебя таким, каким маги сказали тебе, что он является, — продолжал он.

Это — твой мир, — произнес он, кивнув на людную улицу за окном. — Ты — человек этого мира. И там, в этом мире — твои охотничьи угодья. Невозможно уйти от делания своего мира. И воину остается только одно — превратить свой мир в свои охотничьи угодья. Воин — охотник, и как охотник он знает: мир создан для того, чтобы его использовали. И воин использует каждую частицу мира. Воин подобен пирату — он берет все, что хочет, и использует так, как считает нужным, и по этому поводу не испытывает никаких сомнений в своей правоте. Но, в отличие от пирата, воин не чувствует себя оскорбленным и не возражает, если кто-то или что-то берет и использует его самого.

Нас всех обучили соглашаться по поводу делания, — мягко произнес он. — Ты даже понятия не имеешь, какую мощь, какую силу несет в себе это соглашение. Но, к счастью, неделание настолько же чудотворно и могущественно.

каждый из нас уже с рождения зацеплен, и наши кольца силы сцеплены с кольцами силы всех окружающих. Другими словами, наши кольца силы зацеплены за делание мира для того, чтобы создавать мир.

Человек знания может зацепиться за делание любого человека и явить тому разного рода мистику.

Вместо того, чтобы говорить себе, что ты испорчен, порочен и бестолков, ты будешь убеждать себя в том, что ты — полная этому противоположность. Зная, что это — ложь и что ты абсолютно безнадежен.

— Но какой смысл в этом самообмане, дон Хуан?

— Это может зацепить тебя за другое делание, и затем ты, возможно, осознаешь, что оба эти делания — ложь, что они нереальны, и привязывать себя к какому-либо из них — пустая трата времени, и что единственной реальной вещью является то существо в тебе, которое умрет. Прибытие к этому существу является неделанием собственной личности[8].