Александр Солженицын. Гений первого плевка

Но здесь возникает естественный вопрос: очень странно! Почему всех этих поражающих воображение вещей, таких, как «Вячислав» и «Керилл», «Кишенев» и «Троицко-Сергиевская лавра», «приуменьшать» и «заподозреть», «каррикатура» и «баллюстрада»; таких ошеломительных новаций, как «ничком» вместо «навзничь», «атаман Платонов» вместо «Платов», «Эльба» вместо «Эльбинг»; таких, достойных чеховского Василия Семи-Булатова из села Блины-Съедены открытий, как завоевание Карело-Финской республики и т.д. и т.п. — почему, черт возьми, подобных вещей не было в произведениях Солженицына, которые в свое время публиковались в нашей стране, и откуда эта прорва невежества взялась в его книгах, изданных в Париже и в других просвещенных центрах свободного Запада? Да уж не нарочно ли кто-то вредительствует? Не агенты ли советские, проникнув, допустим, в издательство ИМКА-ПРЕСС, насыщают солженицынские тексты безграмотной белибердой с целью дискредитации великого писателя? Увы, слишком многое противоречит такому спасительному предположению. Все обстоит гораздо проще.
Дело в одном из преимуществ социализма перед капитализмом: у нас в стране во всех редакциях и издательствах существуют корректорские отделы да бюро проверки, и довольно квалифицированные. Если они работают хорошо, то им удается избавить публикуемую рукопись от нелепостей, ошибок и неточностей, коли они в ней есть. Все произведения Солженицына печатались у нас в журнале «Новый мир», там и корректорская, и бюро проверки — отличные! Они-то (совместно с литературными редакторами, конечно) и придавали сочинениям Солженицына благопристойный вид. А на Западе издатели скупятся на создание корректорско-проверочной службы, там рукопись издается в таком виде, в каком ее принес автор

Солженицын без конца искажает факты или умалчивает о них. Например, о героической обороне Брестской крепости, длившейся почти месяц, у него ни слова. А Смоленск он упоминает как место «катастрофического» окружения наших войск, умалчивая о том, что Смоленское сражение — одно из важнейших в Отечественной войне, — начавшись при двукратном превосходстве противника в живой силе, артиллерии, самолетах, четырехкратном — в танках и развернувшись по фронту на 650 километров, а в глубину до 250, полыхало с 10 июля до 10 сентября и связывало огромные силы немцев, рвавшиеся к Москве. Оно складывалось из многих оборонительных и наступательных операций. За первые три с половиной недели Смоленского сражения моторизованные и танковые дивизии немцев потеряли 50 процентов личного состава. Здесь впервые за всю историю своих агрессий фашистские войска вынуждены были на главном стратегическом направлении перейти к обороне. Именно в этих боях родилась советская гвардия

Действительно, они оба перешли нашу границу почти в один и тот же день, Гитлер даже на два дня раньше, и начали вторжение почти с тех же самых позиций. Но первый пёхом и с конной тягой оказался под Москвой в начале сентября, а второй с неисчислимой моторной армадой подошел ближе всего к нашей столице лишь в начале декабря. Таким образом, немцы явились под стены Москвы на три месяца позднее французов. На три месяца! Где же, спрашивается, они так долго гуляли? Где же они, мечтая захватить нашу столицу если не в июле, то непременно в августе и уже твердо определив ее судьбу (Гальдер, 8 июля: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей»), — где ж они, болезные, замешкались? Да там именно и замешкались, как раз там и раскорячились дотоле резвые ножки, где, по представлению Солженицына, мчались они с ветерком по 120 километров в день.

Когда-то Владимир Солоухин, единомышленник Солженицына, сильно гневался по поводу сокращений и аббревиатур в современном русском обиходе. Фи, говорил он, какая гадость все эти ГАБТ, МХАТ, МГУ… (ОГПУ, НКВД, КГБ он осторожно обходил). И видел в этом неуважение советской власти к русскому языку. Как жаль, что тогда никто и этого народного печальника не спросил: читал ли он церковную литературу, хотя бы церковный календарь, и что означают там, допустим, «еп» или «ап»? Оказывается, «епископ» и «апостол». А «св.» или «сщмч»? Оказывается, «святой» и «священномученик». Ну, а что такое, наконец, аббревиатурка БМ, столь похожая на БМП — боевая машина пехоты? Оказывается, «Божья Матерь». Так что не по тому адресу метал Солоухин свои пламенные стрелы гнева, совсем не по тому.

открытый и злобный антисоветский человек. И в том, и в другом случае Солженицыну не место в рядах ССП. Я безоговорочно за то, чтобы Солженицына из Союза писателей исключить».

письма Шолохова о Солженицыне. Хотя бы вот эти строки:
«Прочел Солженицына „Пир победителей“ (пьеса в стихах) и „В круге первом“. Поражает, если можно так сказать, какое-то болезненное бесстыдство автора… Что касается формы пьесы, то она беспомощна и неумна. Можно ли о трагедийных событиях писать в опереточном стиле да еще виршами такими примитивными, каких избегали даже одержимые поэтической чесоткой гимназисты былых времен! О содержании и говорить нечего. Все командиры русские и украинец либо законченные подлецы, либо колеблющиеся и ни во что не верящие люди. Как же при таких условиях батарея, в которой служил Солженицын, дошла до Кенигсберга? Или только персональными стараниями автора?

Почему осмеяны солдаты-русские и солдаты-татары? Почему власовцы — изменники родины, на чьей совести тысячи убитых и замученных наших, прославляются как выразители чаяний русского народа? На этом же политическом и художественном уровне стоит и роман „В круге первом“.
У меня одно время сложилось впечатление, что Солженицын — душевнобольной человек. Что он, отсидев некогда, не выдержал тяжелого испытания (Шолохов не был осведомлен об истинной тяжести испытания. — В.Б.) и свихнулся… Если это так, то человеку нельзя доверять перо: злобный сумасшедший, потерявший контроль над разумом, помешавшийся на трагических событиях 37-го года и последующих лет, принесет огромную опасность всем читателям и молодым особенно.

Братищев!.. Ведь он же коммунист и, надо полагать, согласовал свое непустячное предложение с зюгановской фракцией, которую, судя по всему, не смущает, что антикоммунист и антисоветчик № 1 поднимется на трибуну благодаря только их, коммунистов, стараниям.
Непостижимо! Неужто им, думским коммунистам, мало, что уже давно, а особенно последние десять лет, их все об стол да об стол физиономией, и главнейшую роль в этом играет именно он, кого они пригласили. Неужто мало им тех коммуннофобских и антисоветских бредней, что читали они у Солженицына, и оплеух, от него полученных, и теперь позарез нужно им все это еще и услышать с государственной трибуны собственными ушами, еще и подставить очеса свои под извержение будто бы Божьей росы, еще и схлопотать новую затрещину.

стараются устроиться придурками — на те места, которые не требуют знаний и поспокойней, подальше от главной лагерной рукопашной. Тут и уцепляются они: Захаров — за каптерку личных вещей; Заборский — за стол вещдовольствия; пресловутый Тодорский — при санчасти; Конокотин — фельдшером (хотя никакой он не фельдшер); Галина Серебрякова — медсестрой (хотя никакая она не медсестра). Придурком был и Алдан-Семенов» («Архипелаг», т. 2, с. 342).

Такое ограбление народа грозит ему не только всеобщей нищетой, но и — «полной гибелью, всерьез», как сказал, между прочим, тоже еврей, но талантливый.