Вьюрки

были готовы забыть и простить творящуюся вокруг чертовщину – лишь бы все наконец закончилось.

превратится из малоприятного, угрюмого, но все-таки человека в неодушевленный предмет.

Остатки, осколки желания сделать это перекатывались где-то внутри, и даже они были нестерпимо острыми.

Такая возможность радикально сократить время, отмеренное на тоскливое отчаяние

Эффект вышел прямо противоположным ожиданиям.

продолжая с надрывом задавать вопросы в пространство.

и жизни точно уже не будет, никогда, только отмеренное время ясного ужаса.

Только дядя Вася ничего не понимал и умер спокойно, а я понимаю, я все понимаю… Понимать – это лишнее, только царапает, тревожит и растекается под ребрами ясным ужасом полного осознания.

А Никита умирать боялся – в основном из-за тех мыслей, которые будут сверлить его мозг в последние бесконечные секунды: мне дали жизнь, а я ее не прожил, упустил. Ничего не успел, пролетел кубарем, и теперь эту жизнь у меня отнимают, и не будет второй попытки, а я только начал понимать, как нужно.

Любопытные дачники почуяли в нем что-то чуждое и пугающее: это было трудно описать словами так, чтобы не вышло глупо.