Ловушка Малеза, или О счастье жить в плену необычной страсти о мухах и причудах судьбы

пример с любителей проехаться автостопом. Они врут почти всегда, во всяком случае на крупных трассах, иначе их собственная история навязла бы им в зубах. Целый день, меняя десяток машин, снова и снова отвечать на одни и те же вопросы — куда да зачем — для человека, который все время пытается говорить правду, может оказаться весьма утомительно. Отсюда у путешествующих автостопом такие интересные судьбы. Все это сплошное вранье.

Моя теория, моя гипотеза состоит в том, что само время представляло собой некий остров, и потому я в ту единственную ночь понял о смысле путешествий нечто неповторимое

Олави Сотавалта видится мне лежащим на спине в серо-зеленом спальном мешке где-нибудь в царстве белых ночей Северной Финляндии, возможно на берегу болота Энаре, с задумчивой улыбкой он прислушивается к миллиардам звуков Вселенной, тоненьким, как слюда.

Мои знания часто оказываются недостаточными, но их хватает для того, чтобы сформулировать, по крайней мере, удовлетворительно обоснованную гипотезу. По применимости с гипотезой не сравнится ничто.

Кроме того, лучшие вербы, как правило, настолько высоки, что сачком до них не достать; можно стоять под ними и смотреть в бинокль на то, что происходит в цветках наверху, мучительно размышляя, какие виды мух там летают.

В контроле над чем-либо, хоть и самым незначительным и внешне бессмысленным, живет безмятежная эйфория, пусть даже эфемерная и ускользающая

Поэтому лучшим ответом на вопрос, почему я собираю журчалок, в конечном счете, пожалуй, будет: потому что я хочу понимать даже написанное мелким шрифтом на том единственном языке, который, сколько себя помню, считаю своим

Сколько существуют биологи, они неизменно выбирают острова, чтобы не обезуметь от изобилия.

Многие знатоки используют этилацетат, другие — хлороформ, но я предпочитаю цианид. Он эффективнее.

Сколько существуют биологи, они неизменно выбирают острова, чтобы не обезуметь от изобилия.