Диктатор, который умер дважды: Невероятная история Антониу Салазара

Со второй половины 1940-х и до 1960-х годов Португалия стала центром секс-туризма для мужчин и женщин, а также для гомосексуалов: в Алгарве, Фигейра-да-Фош, Синтре, Эшториле они ни в чем не нуждались. Зачастую это была молодежь, ехавшая на знаменитые прибрежные курорты в специальные туры — чтобы лишиться девственности. Британский певец Клифф Ричард превратил свой дом в Кинта-ду-Муинью (недалеко от города Албуфейра) в легендарное место для вечеринок, а британские деятели шоу-бизнеса проводили свои каникулы на Мадейре.

Вопреки расхожему мнению, Лиссабон времен Салазара был и столицей разврата: в конце 1940-х годов там насчитывалось до 10 000 зарегистрированных проституток. Это была такая же официальная профессия, как и любая другая: она требовала соблюдения налоговых правил и санитарных норм (например, проститутки должны были посещать «Дом здоровья» раз в месяц). Секретные новости просачивались в вестибюли из тайных комнат борделей.

История Аристидеша де Соуза Мендеша (1885–1954), генерального консула Португалии в Бордо, ставшая примером противоречивого поведения Лиссабона во Второй мировой войне, вышла на белый свет далеко не сразу. Соуза Мендеш был своего рода братом-близнецом итальянца Джорджо Перласки, который зимой 1944 года, выдавая себя за генерального консула Испании в Будапеште, спас более 5000 венгерских евреев.

Со второй половины 1940-х и до 1960-х годов Португалия стала центром секс-туризма для мужчин и женщин, а также для гомосексуалов: в Алгарве, Фигейра-да-Фош, Синтре, Эшториле они ни в чем не нуждались. Зачастую это была молодежь, ехавшая на знаменитые прибрежные курорты в специальные туры — чтобы лишиться девственности. Британский певец Клифф Ричард превратил свой дом в Кинта-ду-Муинью (недалеко от города Албуфейра) в легендарное место для вечеринок, а британские деятели шоу-бизнеса проводили свои каникулы на Мадейре.

Даже во время Второй мировой войны лидер маленькой страны нашел свой собственный путь, помогая обоим соперникам. Он продавал вольфрам немцам, но предоставил Азорские острова в качестве авиабазы союзникам. Он выражал симпатии к Гитлеру, но помогал евреям бежать с континента, охваченного террором. К такому осторожному поведению его подталкивали хрупкость португальской военной системы, уязвимость его колониальной империи и отсутствие экспансионистских или ирредентистских устремлений.

Главная идея Салазара была основана на прошлом Португалии — и ее гипотетическом будущем. Опираясь на представления о средневековом обществе, которое в Португалии было хорошо организованным, иерархическим и глубоко духовным, идеология Нового государства превозносила не реальное, а мнимое превосходство португальского народа, колонизировавшего чужие земли на Дороге специй. Поэтому национальная революция привела лишь к поверхностным переменам и выступила своего рода фасадом. Она не изменила менталитет народа и не привела к модернизации, она просто стабилизировала власть, передав ее в руки одной группы людей почти на полвека.

ня подвергали пытке лишением сна с вечера 31 июля по 17 августа. Я сумел поспать 7 или 8 часов в ночь с 16 на 17 августа. За 18 дней пыток меня заставляли бодрствовать более 400 часов! Пытки превратили меня в жалкое подобие человека, почти в полутруп, и мое состояние ухудшалось день за днем. Мне казалось, что моя голова огромная, пустая, холодная. Затем меня охватило общее недомогание, перешедшее в состояние мучительной агонии. Силы постепенно таяли, усиливалась боль, возникали зрительные и слуховые галлюцинации. Мне казалось, что я повсюду вижу крыс, пауков, кобр, змей, сороконожек — на моем теле, в комнате. Вроде бы такая привычная вещь — зрение, но для меня предметы меняли цвет и увеличивались в объеме, а стены, казалось, двигались. Возникало ощущение, что я слышу крики откуда-то издалека, я почти узнавал голоса друзей, стоны членов семьи… Состояние полубреда и галлюцинаций приводит к тому, что заключенный не понимает, где он находится. Он в каком-то непонятном месте, в загоне, из которого не может выбраться. Когда сил уже не остается, мучители бьют тебя головой о стену, ты оказываешься на полу, а тебя поднимают снова и снова. Чтобы не дать тебе уснуть, они издают различные звуки, бьют стульями о стены или двери, стучат разными предметами по столу, кричат все одновременно. В голове такой грохот, как будто тебя бьют по ней молотком. Когда ты доходишь до состояния полного изнеможения, они обливают тебя с ног до головы холодной водой с характерным гиканьем, а затем колют в самые чувствительные части тела. Одним словом, это жестокая и изощренная пытка, которая подрывает твое физическое и психическое здоровье на всю жизнь — из-за бессонницы и страданий, ухудшения интеллектуальных способностей, неврозов или других психических проблем».

Перед нашими глазами открылось нечто вроде подземного озера — огромный бассейн с водой, из которого буквально прорастали столбы, поддерживавшие сводчатый кирпичный потолок. В каждый бетонный столб были вделаны металлические кольца. Была даже надувная лодка, которая, очевидно, служила для того, чтобы следить за людьми, прикованными к столбам: их погружали в воду по горло, и они были вынуждены бодрствовать, чтобы не утонуть.

Схваченный человек даже не знал, почему его арестовали: по словам врачей, это был психологический шок. Об аресте не сообщалось и родственникам, которые могли только догадываться о случившемся. Было запрещено читать книги и газеты, по крайней мере в первые дни. Единственный контакт предполагался с тюремщиками, которым не разрешалось разговаривать с заключенными. Допросы проводили четыре человека: инспектор, командир бригады и два офицера, которые иногда сменяли друг друга. Каждый играл для заключенного свою роль: один — «хорошего» парня, другой — «плохого», третий — просто равнодушного надсмотрщика, а последний был главным, который наблюдал за изменениями в поведении «подопытного», пытаясь их интерпретировать. Цель была всегда одна и та же — заставить подписать заранее подготовленное заявление, в котором допрашиваемый признавался в различных преступлениях или доносил на других лю

Салазар был тенью, стоявшей за террором: он почти не появлялся на публике, почти не выступал, за исключением редких официальных случаев. Он считал, что мнимая евроафроазиатская идентичность великой и славной Португалии важнее всего остального.