Виктория

– Ах, баронесса, это ведь было так давно…

Баронесса рассмеялась принужденным, нервным смехом, в котором слышалось ревнивое чувство.

пожатие его руки было так крепко и искренно, что с моей души точно скатился камень.

Наступил вечер. Отблеск потухающей зари придавал тяжелым сизым тучам кровавый оттенок.

день выдался особенно жаркий… И люди и животные дышали с трудом. В густом раскаленном воздухе чувствовалась надвигающаяся гроза, но гроза не приходила.

ней было что-то неестественное, жуткое…

Играла Виктория прекрасно, но, что бы она ни исполняла, – всегда вкладывала в произведение один и тот же отпечаток затаенной, молчаливой тоски.

такими рисуют художники-символисты ангелов. Представьте себе высокую и тонкую – именно воздушную фигуру, необыкновенно белое, почти без теней лицо и длинные, египетского очерка, глаза, полные молчаливой грусти и в то же время загадочные, как у сфинкса. Надет был на Виктории Ивановне белый костюм какого-то фантастического покроя, весь в продольных складках.

Виктория Ивановна – хозяйка дома

Одноэтажный домик, белый, под зеленой крышей, с чистенькими стеклами, самого веселого и приветливого вида.