Unknown

Ты поможешь мне? — спросил Жан.
— Все, что тебе только нужно.
— Незаполненный чек — опасная вещь.
— Поверь мне, — сказал Джереми. — Я могу себе это позволить.

— И это все, что я могу сделать?
— Это то, что можешь сделать только ты, — сказал Жан. — Я тебе доверяю.

Жан.
— Если бы я попросил тебя убить меня, ты бы это сделал? — спросил Жан.
— Никогда так не говори, — тихо и настойчиво произнес Джереми. — Посмотри на меня.

То, что он имел сейчас, было лучше всего, что ему когда-либо давали, и это, безусловно, было
больше, чем заслуживал такой человек, как он.

«Терпи», — предупредил он себя, и в конце концов пришло отчаянное — «Сколько я должен еще
терпеть?»

Он подумал о Франции: о ежевике, маленьких уточках и соленом бризе Средиземного моря, о
ружейном масле, о жжении от широкого ремня и страстном, немедленном «да». Он подумал о
бесконечном полете на самолете в ад, о паре пронумерованных лиц и чудовищном мальчике,
произносящем слишком претенциозное имя для такого грязного чудовища, как он.
Он думал о Вечном: о тяжелых тростях и острых ножах, о сломанных пальцах, об утоплении и
огне. Он думал о том, как уверенные руки Джозайи зашивали его только для того, чтобы Рико
снова спустил его с лестницы, о кислом запахе крови и пота, которые не могли просохнуть на его
толстой обивке.

гореть:
— Ей было всего десять, когда я ушел из дома. Десять! Почему они не любили ее достаточно
сильно, чтобы защитить? Почему они не любили меня?

Она была ребенком. Она была моей младшей сестрой, и я должен был защитить ее, но я—
Я тоже был всего лишь ребенком.

— Я сожгу эту семью дотла.

Ты думал, что ты особенный?