Дети Судного Часа

человек – существо ограниченное. Он очень активен, когда дело касается его самого и того, что ему дорого, но крайне пассивен, когда надо что-то сделать во благо всего социума. Вот человек видит, что его дом грязен. Это его дом, он в нем живет, и если он не уберет эту грязь, ее не уберет никто. Перед ним стоит выбор – взяться за уборку или жить в грязном доме. Но вот человек видит, что грязен не его дом, а его город. Это его город, он в нем живет… но кроме того в нем живут многие другие люди. И выбор стоит уже иной – взяться за уборку или жить в грязном городе… надеясь, что его уберут другие. А город велик, и в одиночку его не убрать. И человек стоит, смотрит на грязный город, понимает, что его нужно убрать, но думает – почему я, почему не другие? И каждый в итоге ничего не делает для других, однако возмущается, когда и другие ведут себя точно так же. Каждый ждет, чтобы общество помогало ему, не желая в свою очередь ничем помогать обществу. Именно поэтому в любой стае всегда есть вожак. Именно поэтому у людей с древнейших времен были правители. Чтобы рядовой член социума работал для общего блага, его нужно убедить, мотивировать, заставить наконец!

человек – существо ограниченное. Он очень активен, когда дело касается его самого и того, что ему дорого, но крайне пассивен, когда надо что-то сделать во благо всего социума. Вот человек видит, что его дом грязен. Это его дом, он в нем живет, и если он не уберет эту грязь, ее не уберет никто. Перед ним стоит выбор – взяться за уборку или жить в грязном доме. Но вот человек видит, что грязен не его дом, а его город. Это его город, он в нем живет… но кроме того в нем живут многие другие люди. И выбор стоит уже иной – взяться за уборку или жить в грязном городе… надеясь, что его уберут другие. А город велик, и в одиночку его не убрать. И человек стоит, смотрит на грязный город, понимает, что его нужно убрать, но думает – почему я, почему не другие? И каждый в итоге ничего не делает для других, однако возмущается, когда и другие ведут себя точно так же. Каждый ждет, чтобы общество помогало ему, не желая в свою очередь ничем помогать обществу. Именно поэтому в любой стае всегда есть вожак. Именно поэтому у людей с древнейших времен были правители. Чтобы рядовой член социума работал для общего блага, его нужно убедить, мотивировать, заставить наконец!

– Заклинания составляют сами маги, – объяснил Креол. – Конкретный язык значения не имеет. Можно использовать свой родной язык, можно чей-нибудь чужой, а можно мертвый или даже выдуманный. Суть каждого заклинания – осмысление и контроль. Мастер магии Слова присваивает звуку, слову, фразе определенное значение и закрепляет за ним определенное действие. Так получается заклинание.
– Где именно закрепляет? – по-прежнему не понимал Моргнеуморос. – В какой-нибудь космической базе данных, что ли?
– У себя в голове, – постучал по виску Креол. – Маг должен прежде всего сам поверить, что его заклинание сработает как положено. Вот обычный человек произносит слово «огонь» – и в голове у него возникает образ огня. А вот маг произносит слово «огонь» – и его образ материализуется, становится настоящим пламенем.

Креол что-то проворчал о идиотизме современных земных ритуалов, но глаза все же закрыл. Ванесса удостоверилась, что он зажмурился достаточно крепко, и начала сначала. На этот раз все пошло нормально.
– Кошка.
– Молоко.
– Собака.
– Пнуть.
– Шоколад.
– Еда.
– Сверкание.
– Посох.
– Красный.
– Кровь.
– Зеленый.
– Трава.
– Бумага.
– Книга.
– Перо.
– Птица.
– Оружие.
– Копье.
– Снег.
– Белый.
– Отец.
– Архимаг.
– Мать.
– Умерла.
– Ванесса.
– Люблю.
Воцарилось молчание. У Креола резко распахнулись глаза, в них отразился ужас. Ванесса медленно повернулась к нему и недоверчиво спросила:
– Что ты сейчас сказал?..
– Чрево Тиамат! – выдохнул маг. – Это колдовство, да?!
– Ты это сказал, я собственными ушами слышала…

— Сказано в Астаро: «Увидев злодеяние, человек да остановит его своей рукой. Если не можешь рукой — то словом. Если не можешь и словом — то хотя бы возмущением своего сердца». Однако последнее — самое простое и бесполезное, а посему я обычно действую рукой, удерживая в ней меч.

— Что они говорят? — тихо спросила Ванесса.
— Совещаются, — также тихо перевел Моргнеуморос. — Решают, как с нами поступить.
— И какие варианты?
— Если я правильно понимаю, их два. Первый — схватить нас, вернуть обратно в деревню и там принести в жертву их богу.
— А второй?
— Прирезать прямо здесь.
— Звонок другу! — в панике потребовала Ванесса. — Пусть возьмут звонок другу! Должен быть третий вариант!

Когда все рухнуло в тартарары, началась жуткая анархия. Первые лет двадцать безостановочно шли гражданские войны — каждый сражался с каждым. Народ разбивался на племена и кланы, то и дело появлялись самозваные короли и президенты, создавались и рассыпались карликовые государства… От планеты остались жалкие осколки — и каждый старался урвать осколочек пожирнее. Закон Зверя, — произнес Моргнеуморос, явственно помрачнев. — Он всегда вылезает, когда исчезают остальные законы.

Креол обиженно посмотрел вслед своей ученице. На самом деле он тоже терпеть не мог ходить грязным — его раздражало лишь, когда об этом упоминали другие. Маг сам способен решить, что ему нужно. Если маг чувствует, что от него смердит, — маг моется. Если другие чувствуют, что от мага смердит, — маг швыряется тяжелыми предметами.

Закончив тест, Ванесса принялась подсчитывать результаты. Дело осложнялось обилием нестандартных ответов. У какой еще пары первый поцелуй был на площади для аутодафе? Чье еще знакомство состоялось глубокой ночью возле каменного гроба?

Он вообще не любил рассусоливать, предпочитая прояснять все как можно быстрее. Вот я, а вот ты. Вот мое имущество, а вот твое имущество. Вот мое оружие, а вот твое оружие — но будь уверен, я успею выстрелить первым.