Бегство г-на Монда

Он сдался. Бороться уже не было сил. Он приехал издалека - поезда как бы и не существовало, осталось лишь ощущение долгого бегства - приехал к морю, огромному голубому, удивительно живому, душе земли, душе вселен- ной, которое мирно дышало рядом.

Он говорил, не открывая рта - в этом не было необходимости. Он расс- казывал о своей безмерной усталости не от путешествия в поезде, а от долгого жизненного пути.

Он ничего не боялся. Ни о чем не жалел.

Над камином висело большое зеркало, и Норбер посмотрелся в него; он смотрелся долго, с серьезным видом; склонил голову, собираясь вздохнуть, но сдержался, снял пиджак, чуточку тесный в рукавах, галстук, рубашку.

Слезы освобождали Монда от усталости, скопившейся в нем за сорок во- семь лет, слезы несли ему облегчение: испытание закончилось.

Потом г-н Монд уже не думал. Ритм движения завладел им. Это было все равно как плавная музыка, на которую вместо слов накладывались обрывки фраз, воспоминаний, образов, мелькавших перед глазами: одинокий домишко в поле и стиравшая у дверей толстуха; начальник станции, размахивающий красным флажком на игрушечном вокзале; пассажиры за спиной, которые бес- прерывно ходили в туалет; ребенок, хныкавший в соседнем купе; один из солдат, который, открыв рот, спал в углу, согревшись на солнышке.
Он не знал ни куда едет, ни что будет делать. Он просто уехал. Позади ничего не осталось. Как ничего и не брезжило впереди. Он словно повис в пространстве. Ему захотелось есть. Все вокруг ели. На одной из станций он купил черствые бутерброды и бутылку пива.

В нем еще столько всего, в чем он разберется позже, когда привыкнет, доберется до конечной станции, приедет наконец Куда-нибудь.

Ничто не удивляло его. Он ведь

Неужели для него наконец началась жизнь? Он не знал. Боялся спраши- вать себя. Так же как пластырь и пожелтевший палец парикмахера, его сму- щал запах купе, поэтому, когда поезд тронулся, он устроился в коридоре.

За кого его принимают? Конечно, за человека, который скрывается. За вора, убийцу, банкрота! Он страдал. Превращение оказалось мучительным. Зато примерно через час он будет свободен.