Борис Дубин,Лев Гудков

Литература как социальный институт

Сообщить о появлении
Загрузите файл EPUB или FB2 на Букмейт — и начинайте читать книгу бесплатно. Как загрузить книгу?
«Литература как социальный институт» — почти ровесница независимой гуманитарной науки в России и одна из первых книг издательства «НЛО». На протяжении многих лет ее авторы, социологи Лев Гудков и Борис Дубин (1946–2014), стремились выработать новые подходы, позволяющие охватить институт литературы в целом, объяснить, как люди выстраивают свой круг чтения и с какими социальными процессами связан их выбор. В своем новаторском и по-прежнему актуальном исследовании ученые продолжили исследование проблемной карты социологии литературы, вводя эту дисциплину в научный контекст России середины 1990‐х годов. Читатель книги познакомится с историей понятий «литература» и «роман», со становлением художественной литературы как института и вычленением в ее рамках классики, авангарда и массовой литературы, находящихся в отношениях взаимного отталкивания и взаимовлияния. Авторы прослеживают сложные и нередко конфликтные взаимосвязи между писателями, издателями, книгопродавцами, литературными критиками, читателями и педагогами, анализируют роль журналов в литературном процессе, изучают влияние образа книги на читательскую аудиторию. Новое издание дополнено рядом близких по проблематике статей авторов и предисловием Л. Гудкова с размышлениями о значимости этого проекта.
Эта книга сейчас недоступна
993 бумажные страницы
Год выхода издания
2020
Уже прочитали? Что скажете?
👍👎

Цитаты

  • Евгения Вежлянцитирует2 года назад
    сновное функциональное значение которого полагается нами в поддержании культурной идентичности общества
  • Иван Бойковцитирует2 года назад
    Социальный институт (не следует путать, как часто это имеет место, с социальной организацией) в теории представляет собой устойчивую систему взаимодействия действующих индивидов и групп, складывающихся вокруг определенных «ценностей» (предельных, в смысле несводимых к каким-то другим основаниям или представлениям, в этом смысле — трансцендентных, представлений о благе, общей идее, которая играет регулятивную роль в отношениях людей, не обладая при этом силой внешнего предписания, а являясь лишь образцом для морального или эстетического подражания). В зависимости от теоретического подхода эта система взаимодействия может рассматриваться как совокупность взаимосвязанных социальных ролей, распределение которых и образует «институт», либо как устойчивые, регулярно повторяющиеся социальные взаимодействия. Сама устойчивость этого рода может задаваться и поддерживаться не столько взаимными «интересами» (это грозит кратковременностью неупорядоченных или конвенциональных, договорных взаимоотношений), сколько определенными правилами поведения, которые в свою очередь должны поддерживаться тем или иным видом «права» (обычным правом, традицией, ритуалом, церемониями либо формальными, то есть кодифицированными, рационализированными и письменно закрепленными «законами», «актами», инструкциями, «конвенциями» и т. п., гарантированными другими институтами — судом, полицией, сообществом и проч.). Отдельный элемент этих упорядоченных взаимодействий (все равно, идет ли речь о социальных ролях — социологической парадигме, восходящей к шекспировской идее «мир как театр», а мы лишь марионетки богов или актеры, разыгрывающие написанный не нами спектакль, или о социальных взаимодействиях в смысле подхода Макса Вебера) составляет понятие «нормы», правила поведения, предполагающее определенное толкование и понимание «ценности», но, в отличие от ценности, заданное и неотделимое от различных коллективных санкций, спектр которых может быть очень широким, в зависимости от характера нарушения нормы и жесткости самого коллектива (от усмешки над маргиналом и чужаком, не знающим, как себя вести в приличном обществе («…и молча обведенный взор ему был общий приговор»), до изгнания из группы, обструкции, изоляции от доступа к благам или даже смертной казни). Сами по себе ценности не могут быть предметно, зримо выраженными (что такое добро, красота, свобода, любовь, не может быть однозначно определено в качестве безусловных предписаний и требований к каждому держаться только такой версии или канона понимания), они являются субъективными регуляторами, значимость которых осознает лишь сам субъект действия (например, в виде угрызений совести или «веры как уверенности в невидимом» и т. п.).
  • Иван Бойковцитирует2 года назад
    В своем рафинированном виде теория литературы (как бы ни различались ее версии) быстро сводилась к той или иной истории литературы, после чего распадалась на описание и толкование отдельных авторов или их произведений.

На полках

fb2epub
Перетащите файлы сюда, не более 5 за один раз