Легко ли быть издателем. Как транснациональные концерны завладели книжным рынком и отучили нас читать

Вскоре в издательствах стало очень сложно отыскать человека старше пятидесяти лет. Во многом эта перемена объяснялась чисто экономическими соображениями: молодые согласны на более низкие оклады. Но в результате фирмы как бы потеряли память: все, кто помнил старые порядки, исчезли, а сменившие их новички автоматически воспринимали новые требования как нормальные и даже справедливые.

Ежегодно приезжая в Лондон, я начал чувствовать себя персонажем «Десяти негритят» Агаты Кристи.

Заявления «Рэндом» для «Нью-Йорк таймс» и других газет сводились к следующему: книгоиздание — дело слишком серьезное, чтобы допускать к нему интеллектуалов.

Уникальность «Пантеона» состояла в том, что мы работали слаженно. Считается, что ни в одной фирме не обходится без интриг — но у нас их почти не было. Важность идей, стоящих за нашей работой, перевешивала все прочие соображения. Так возникла сплоченная группа людей, сохранившая цельность до самого конца.

Логика упора на прибыль оказалась контрпродуктивной. Поскольку все подразделения обязали обеспечить ежегодный прирост объема продаж и дохода, каждая редакция была вынуждена копировать чужую продукцию и драться со своими же «коллегами» за наиболее выгодные книги

Он договаривался о выплате огромных авансов лицам, которые вряд ли имели что сказать аудитории, — зато обладали громкими именами, которые, по расчетам Ньюхауза, должны были возбудить любопытство масс.

Затем мы выпустили и остальные книги Фуко, которые имели большой успех.

Показательна история одного из первых моих открытий — «Истории безумия» Мишеля Фуко, ныне входящей в список обязательной литературы по почти всем университетским курсам общественных наук. Эту работу, вышедшую во Франции, американские ученые несколько лет просто не замечали. Я набрел на книгу Фуко в парижском книжном магазине и с первой же страницы понял, что держу в руках нечто необыкновенно интересное.

но всерьез задумались, не упадет ли в этой связи спрос на луки), — но она пленила воображение аудитории и разошлась сотнями тысяч экземпляров.

Много обложек также было создано Полом Рэндом.