Учиться говорить правильно

Жизнь в магазинах уничтожила их. Они страдали хроническим насморком из-за неизбывной пыли и разнообразными инфекциями мочевого пузыря из-за грязных уборных. На ногах у них сквозь эластичные чулки жуткими узлами просвечивали выпуклые вены. Они жили на 15 фунтов в неделю и никаких комиссионных вознаграждений за свою работу не получали, а также никогда ничего не продавали, даже когда такая возможность и возникала. Их слезливое лукавство так удручающе действовало на покупателей, что те при виде подобных продавцов поспешно разворачивались, устремлялись к эскалаторам и выкатывались обратно на улицу.

У него вообще был вид человека, который не раз становился свидетелем того, как нарушаются различные общепринятые нормы и стандарты, и теперь его ничем не удивишь.

Никаких мальчиков среди учеников не было. Если они и не умели говорить должным образом, у них, я полагаю, были другие способы преуспеть в жизни.

Есть одна такая молитва, которая никогда не подводит. Она обращена к святому Бернарду. А может, он сам ее и сочинил, этого я никогда толком не знала. По-моему, смысл ее примерно таков: «Помни, о возлюбленная Дева Мария, что поистине неслыханно, чтобы ты оставила без внимания просьбу того, кто когда‐либо искал твоей помощи или жаждал твоего вмешательства».

«Съешь сливу, – сказала Тэбби и протянула мне пакет. – Знаешь, я заблудилась. То есть мы, мы с тобой заблудились. Я все боялась тебе это сказать».

Описать в рамках реального времени то, что происходило потом, я, как вы понимаете, попросту не в состоянии. С тех пор я никогда больше не терялась – ни в плане действительной утраты пути, ни в плане утраты спасительного здравомыслия – и ни разу не теряла разумную надежду на то, что меня непременно спасут, ибо я этого заслуживаю. Но тогда, в течение, должно быть, целого часа, словно проведенного в могиле и длившегося, как нам обеим показалось, не менее суток, причем при неотвратимо меркнувшем свете, мы с Тэбби в ужасе метались, точно обезумевшие кролики, пытаясь взобраться то на одну гору металлолома, то на другую, но эти жуткие кучи становились все выше и выше, а мы проникали все глубже и глубже в самое нутро свалки. Теперь верхние слои спрессованных металлических конструкций виднелись уже где‐то футах в двадцати у нас над головой. Нет, Тэбби я ни в чем винить не могла. И не стала. Но и сама не видела выхода из сложившейся ситуации и не знала, как нам обеим помочь.

я с удивлением обнаружила, что сама по себе перспектива знакомства с настоящим африканцем для меня отнюдь не столь удивительна, куда больше я была удивлена, осознав, что у Джека, оказывается, есть друг. Мне казалось, что друзья бывают только у детей. Моя мать вообще считала, что своих друзей детства человек попросту перерастает, а у взрослых никаких друзей не бывает. У них есть только родственники. И в гости приходят только родственники.

В общем, между тем воздействием, которое мать, как ей представлялось, оказывала на окружавший ее мир, и тем результатом, которого ей на самом деле удавалось достичь, было страшное несоответствие.