Операция «Американский братишка»

оскорбления нельзя спускать никому и на плевок нужно отвечать ударом, даже если противник старше и сильнее тебя. Иначе конец — набросятся кодлой и забьют, а так есть шанс уцелеть, пусть иногда без зубов и с переломанными костями.

акое уж это было поколение: привыкли отвечать за страну, а о себе думали в последнюю очередь. Не все, конечно, но многие.

одполковник Шпиц не хуже остепененного социолога или антрополога разбирался в особенностях нынешнего российского социума. Он представлял его в виде слоеного пирога. Нижний слой состоял из людей, задержавшихся где-то в средневековье, кормившихся натуральным хозяйством, охотой, чаще браконьерской, рыбалкой, собирательством и тому подобными занятиями. К ним примыкала многомиллионная страта иногда очень высокообразованных людей, объединенных с нижним слоем одним признаком — они не платили налогов, но кормились временами очень неплохо, работали нянями, репетиторами, сиделками, дизайнерами, механиками, копирайтерами, программистами, водителями, можно было еще перечислять и перечислять. Эти два слоя были вполне аполитичны и, если и ходили на выборы, от их голоса ничего не зависело. Впрочем, сюда же можно было отнести и мелких чиновников, так же как и легально получавших заработную плату рабочих, врачей и учителей. Была еще и неизменная потаенная часть России — сектанты, воры-рецидивисты старых понятий, нетрадиционные секс-сообщества, но их, в общем-то, в век спутников, социальных сетей, сотен тысяч камер видеонаблюдения, мобильных устройств и кредитных карточек держали под контролем.
Государство, как это объяснял себе Шпиц, управлялось на разных уровнях — от муниципального до федерального — консенсусом тех, кто делил природные ресурсы и бюджетный пирог и имел возможность получать властную ренту. Неважно, были ли это недавние комсомольцы, фарцовщики, красные директора, дети и внуки цековских и совминовских чинуш, легендарные цеховики или вчерашние бандиты. Власть и деньги переплелись тут намертво. И вывески на конторах — с государственным гербом или фирменным логотипом — принципиального значения не имели, важна была начинка. Верхушка этого слоя жила по стандартам двадцать первого века и цепко держалась за его блага. Это были центры силы, к ним сходились ниточки самых разнообразных связей, в их числе, заметим про себя, и тот самый «Центр», положивший глаз на Коновалова, пусть он обходился и без вывески. Шпиц ощущал присутствие интересанта в этом деле верхним чутьем опытного сыскаря, требовалось только найти доказательства и идентифицировать противника. Пока же, убедившись во время посиделок клиента в «Двоеточии», что за Коноваловым ходит хвост, он сменил мобильный телефон и продумал следующие два шага — наведаться в квартиру маленькой женщины и установить закрытый канал связи с покинувшим родные пенаты клиентом. Слава Богу, Ко

аже в «Центр» стала проникать насквозь фальшивая, но назойливая и прилипчивая риторика обгадившегося уже не единожды общества потребления. Никто не хочет больше стирать себе в кровь ладони, влезая на Кордильеры, чтобы увидеть неповторимое — два океана под ногами

Страна без цели развития, без идеи существовать не может. Это еще Федор Михайлович Достоевский написал, да и до него хорошо понимали. Как ни крути, русскую тягу к справедливости баблом не заменишь. Тем более что на всех и не хватит. Поэтому и разбегаются наши сограждане целыми толпами, где теперь только их не встретишь. Ладно, это отдельная тема, вернемся к отцу. В общем, в письме он постарался объяснить мне, почему молчал столько лет, почему не женился второй раз после смерти мамы, почему не смог просто сесть со мной, уже взрослым, с бутылкой на кухне и все это мне рассказать, а придумал такой способ. Много писал о своем фронтовом товарище, как тот спас ему жизнь, писал, что я могу всегда рассчитывать на его поддержку…

Вернувшись живым из мясорубки Отечественной войны, посчитал это за чудо и решил, что, раз уж господь Бог его почему-то отметил, следует зайти окружающей мерзости с тыла. Ну нет сил на открытую схватку, что тут поделаешь! Есть зато другая сила, даже нет, всемогущество его величества денежного мешка. Любого из этих хозяев жизни, утвердился в своей правоте Петр Иванович, поварившись несколько лет в кооперации

олодых, не умудренных еще жизненным опытом людей часто спонтанно возникает желание борьбы — неважно с кем и за что, главное, против господствующего в окружающем мире направления. Не избежал по молодости такого ниспровергательного душевного подъема и Сергей Петрович. К счастью, у него хватило ума поделиться некот

уверенность проявлялась во всем: взгляде, походке, жестах — и практически не зависела от умственных способностей, образования и воспитания носителя власти. Будто они с ней так и родились. Апломб ли прилагался к совершенно сногсшибательной карьере, скажем, из совхозных бригадиров в вице-премьеры или карьера к апломбу, не суть важно.

лавную загадку, признавался себе впоследствии Сергей Петрович, откуда берутся, вернее, рекрутируются такие людишки во власть, как их распознают и тащат наверх, он так и не разгадал. Будучи человеком современных взглядов, в масонские заговоры и мировую закулису он не верил, хотя и прочитал множество книжек на эту тему. Но очень важное свойство, объединяющее Николай Николаевичей всех времен и народов, Сергей Петрович подметил. Все эти люди, независимо от того, какой общественно-политический строй стоял на российском дворе, были твердо уверены в своем праве руководить и направлять, давать и отбирать, казнить

Там же среди себе подобных перебирали входящие и исходящие, писали служебные и докладные записки, составляли справки и отчеты, отсиживали положенные часы на совещаниях, завтракали, обедали, плескались в бассейне, заказывали книги, получали выстиранные и накрахмаленные белые сорочки, и даже ключи запасные от квартиры слесарили им тоже там.