Банкроты и ростовщики Российской империи: Долг, собственность и право во времена Толстого и Достоевского

Еще до судебной реформы 1864 года правительство было решительно настроено защищать институт частной собственности, не вмешиваясь в частные долговые сделки без достаточных доказательств их незаконного характера.

неформальный личный кредит затрагивал все аспекты жизни в Российской империи и служил фундаментом, на котором выстраивалась вся система частной собственности и весь общественный строй; при этом сам он опирался на достаточно эффективные юридические нормы, введенные в первую очередь с целью защиты интересов собственников. Соответственно, и нормативные акты, регулировавшие кредит, и практика правоприменения связывали абстрактный мир денег и обмена с конкретным миром семейной жизни, соседских отношений и материальных благ.

1879 году офицер императорской гвардии Карл Ландсберг убил известного петербургского ростовщика Власова, своего заимодавца и друга. Офицер был обеспокоен тем, что ростовщик собирался расстроить его предстоявшую свадьбу, раскрыв плачевное финансовое положение жениха. Перерезав бритвой горло ростовщику, а затем убив и его служанку, Ландсберг обнаружил, что Власов только что написал письмо, в котором в качестве свадебного подарка преподносил ему прощение всех его долгов

Поэтому можно сказать, что самой большой слабостью дореформенного правосудия являлась его полная зависимость от таких институциональных и процедурных рамок, в которых очень многое оставалось на усмотрение частным лицам с их собственными интересами и стратегиями.

практика анализа документов в производстве долговых дел в реальности не укрепляла, а подрывала систему формальных улик — не потому, что выводы почерковедов оспаривались в суде, а потому, что способ проведения анализа давал неоднозначные результаты и заставлял судей принимать решение по своему усмотрению.

Принцип формальных доказательств отражал попытку добиться разумной правовой определенности и предсказуемости путем устранения судейского произвола при оценке фактов953.

Удивительно скорее то, что для обеих сторон письменная процедура, по-видимому, была нередко предпочтительнее устной. Процедура, которая со времен Петра Великого предусматривала возможность упрощенных устных ходатайств («суд по форме») в качестве альтернативы обычной длительной процедуре, применялась очень редко, как показывают изыскания — как мои, так и историка В. В. Захарова.

Участники процесса и их поверенные могли присутствовать при докладе дела и давать устные объяснения, если они замечали «что либо упущенным», но при этом «удерживаясь от всяких споров»934.

дореформенная правовая культура, явно обнаруживая несколько дилетантский характер по сравнению с пореформенным правом, позволяла отдельным людям вполне эффективно определять свои имущественные интересы и защищать их в судах и что рассмотрение судебных дел, не содержавших серьезных стимулов к коррупции или их затягиванию, могло проводиться эффективно и ценой небольших издержек.

Открытые процедурные рамки дореформенного суда позволяли даже людям со скромными средствами, связями и образованием выработать стратегию тяжбы и следовать ей при минимуме расходов.