bookmate game
Питер Хизер

Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть

Сообщить о появлении
Загрузите файл EPUB или FB2 на Букмейт — и начинайте читать книгу бесплатно. Как загрузить книгу?
  • ipatцитирует7 лет назад
    Сингидунум, который Теодорих отказался вернуть под власть империи, был главным перекрестком, контроль над которым открывал основные пути на юг, на восточноримские Балканы (карта 2, с. 50). Теодорих возвратился в Паннонию с дерзким планом, согласно которому он и его отец должны были перевести их совместное предприятие целиком на территорию Восточной Римской империи и предложить себя в качестве замены бунтующим фракийцам. Вероятно, в конце лета 472 г. паннонийские готы собрались и пустились в путь на юг. Политика Константинополя, и так достаточно сложная в самые лучшие свои времена, вот-вот должна была сильно измениться.
  • ipatцитирует7 лет назад
    Перспектива продолжать бесконечную борьбу за влияние на Среднем Дунае, за власть над убывающими богатствами, вероятным исходом которой будет в конечном счете страшная смерть, не впечатляла вернувшегося Теодориха. Константинополь открыл ему глаза на гораздо больший мир.
    Восстание фракийских готов, в частности, дало для вождей паннонийских готов реальный повод подумать о том, что перед ними открывается волнующая возможность – только руку протяни. Чтобы понять природу восстания, необходимо понять то высокопривилегированное положение, которое занимали фракийские готы в Восточной Римской империи. Солдаты-варвары сами по себе не были какой-то диковинкой в римских армиях в любые времена. Со времен императора Августа по крайней мере половина вооруженных сил империи состояла из ее неграждан. Однако в позднеримскую эпоху заключался новый вид договора, согласно которому неримлянам разрешалось селиться на римской территории, где они навсегда попадали в армейские списки под командование своих собственных вождей и сохраняли в значительной степени юридическую и политическую (а отсюда, возможно, и культурную) автономии. Это сильно контрастировало с более давними периодами: тогда солдаты из варварских племен в римской армии всегда служили под командованием офицеров-римлян, а отряды, набранные из государств, расположенных у границ Римской империи и возглавляемые собственными вождями, считались временным подкреплением в конкретных военных кампаниях. Ведется много споров относительно того, когда впервые возникла эта новая договоренность, в результате которой появились отряды, известные римлянам как foederati (часто переводимые на английский язык как «союзники», хотя это слово используется гораздо шире). И хотя развитие этого процесса шло поэтапно, вполне возможно, что впервые такие договоренности в полном объеме применили именно в отношении фракийских готов. Изначально они были группой подданных гуннов, выведенной из-под власти их хозяев римской военной операцией в Паннонии в 420-х гг. и обосновавшейся во Фракии. Для римлян выгода оказалась двоякой: численность войск гуннов значительно сократилась, а их собственных – увеличилась. Для готов слишком агрессивное иго гуннов сменилось на привилегированное положение на территории Восточно-Римского государства.
    К тому времени, когда Теодорих сам наблюдал все это в 460-х гг., данные отношения уже пережили второе и третье поколения, и их преимущества для фракийских готов стали очевидны. Во-первых, плата была вовсе не высока. Там, где Валамир сумел получить от Константинополя 300 фунтов золота в год по договору, отправившему его племянника ко двору императора Восточной Римской империи, вождь фракийских готов получал в год сумму в семь раз большую в качестве платы за службу своих соплеменников. Фракийские готы также имели очень хорошие связи при дворе. К началу 470-х гг. их верховным вождем был человек, который тоже носил имя Теодорих – удивительное, если не сказать сбивающее с толку, совпадение, можете вы сказать, за исключением того, что на готском языке это имя означает «король народа», так что это достаточно подходящее имя для любого уважающего себя принца. У фракийского Теодориха имелось прозвище – Страбон Косой, которое можно использовать, чтобы избежать путаницы. Мы знаем, что Страбон являлся племянником жены Аспара, так что брачный союз тесно связал фракийского вождя с великим патрицием. У финикийцев также были крепкие узы и с рядом других высокопоставленных придворных, и они составляли по крайней мере часть гарнизона города. В отличие от своих соплеменников в Паннонии им не приходилось тратить время на отражение нападений свевов, скиров и других в тщетном соперничестве за приходящий, хотя и уменьшающийся набор старых гуннских ресурсов на Среднем Дунае. Вместо этого их поселения занимали хорошие площади на Фракийской равнине, а сами они имели признанные земельные права – существенное дополнение к их ежегодному денежному содержанию[24].
  • ipatцитирует7 лет назад
    По возвращении в Паннонию самой насущной необходимостью для Теодориха было установить законность своего положения как сына своего отца и потенциального вождя местных готов. Неудивительно, что мы быстро обнаруживаем его в роли командующего грабительской экспедицией во владения сарматов, которые занимали территорию вблизи древнеримского города Сингидунума (современный Белград). Сарматы когда-то были агрессивными, но в поздний античный период стали для всех излюбленными «мальчиками для битья». В схожих обстоятельствах, осенью, после ужасного поражения римлян под Адрианополем будущий император Феодосий I «отыгрался» на сарматах, чтобы продемонстрировать, что Бог на его стороне. Почти сто лет спустя Теодорих выбрал ту же жертву. По словам Иордана, который, вполне вероятно, снова вторит Кассиодору, он организовал эту экспедицию без ведома своего отца, но я не верю ни одному этому слову. После такого большого перерыва, когда столько стояло на кону после смерти Вала-мира, не оставившего отпрыска мужского пола, у отца и сына был совместный интерес в том, чтобы доказать надежность Теодориха. Это в достаточной мере сделали сарматские «рабы и сокровища», с которыми тот возвратился[22].
  • ipatцитирует7 лет назад
    В течение предыдущих двадцати лет великим политическим деятелем, «делавшим» королей, являлся военачальник и патриций Аспар. Его неримское (аланское) происхождение не давало ему возможности (похоже, что это и его собственное мнение) самому сесть на трон, но его занимали императоры Марциан (вероятно, 450–457) и Лев I (с 457 г.), а его исключительное положение в Константинополе было непререкаемым. Он также имел особенно тесные связи с большой группой фракийских готов, которые составляли большую часть вооруженных сил Восточной Римской империи на Балканах и обеспечивали ему необходимое военное влияние – не в последнюю очередь в виде войск столичного гарнизона, отпугивавших любых возможных соперников.
    Все это продолжалось до тех пор, пока император Лев не начал плести интриги с целью обрести от Аспара независимость и использовал вождей недавно набранных изаурийских войск из гористых районов Таврских гор (современная Турция) в качестве противовеса его власти. Главная вербовочная кампания началась в этом регионе в 440-х гг., когда империи нужно было увеличить свои вооруженные силы для отражения Аттилы, а к 460-м гг. политические последствия этого шага стали уже очевидными. Самая видная фигура среди изаурийцев – Зенон (греч. хenon – незнакомец, гость, как в xenophobia – ненависть к чему-то чужому, незнакомому) впервые появляется в 466 г., когда дискредитирует сына Аспара Ардабурия, а затем быстро поднимается вверх по карьерной военной лестнице, вступая по мере продвижения в необходимые контакты. К 471 г. император и изауриец были готовы нанести удар. По имеющимся данным, побуждаемый Зеноном Лев приказал зарезать Аспара во дворце, заработав прозвище Macelles – Мясник. Этот шаг вызвал немедленное восстание фракийских готов, не ставшее неожиданным. Однако, подобно многим людям в схожих обстоятельствах до и после него, Лев обнаружил, что полагаться на кого-то для спасения от нежелательной зависимости – не такая уж хорошая стратегия. Зенон женился на дочери Льва Ариадне, и их сын Лев II стал наследником трона, так что один «серый кардинал» сменил другого. Стал ли Мясник крепче спать по ночам – история умалчивает[21].
  • ipatцитирует7 лет назад
    Но какова бы ни была образовательная программа, предложенная Теодориху, она явно не сработала. В течение пяти лет после своего возвращения в Паннонию, будучи молодым человеком чуть старше двадцати лет, он вернулся к стенам Константинополя: на этот раз во главе армии из 10 тысяч человек. Как это случилось и какой сбой произошел в его образовании?
  • ipatцитирует7 лет назад
    Что именно он делал на протяжении последующих десяти лет в Константинополе, осталось незадокументированным, но из многочисленных примеров других заложников, находившихся при дворах римских императоров в предшествующие годы, мы имеем очень хорошее представление о том, какая могла быть программа их пребывания. Так как Теодорих находился там, безусловно, как гарант того, что готы Валамира будут уважать новый договор, и угроза его казни, если бы что-то пошло не так, оставалась достаточно серьезной, то намерения римлян в отношении заложника были гораздо более амбициозными. Если быть кратким, то они стремились «пробраться в мысли» королевских заложников, чтобы сделать их сговорчивыми и полезными в дальнейшем. Они рассчитывали породить у них смесь искреннего восхищения чудесами римской цивилизации и благоговения осведомленных людей перед силой Римской империи, чтобы, вернувшись в конце концов на родину, бывшие заложники оказывали влияние на иностранную политику своего государства в направлении, которое служило бы интересам римлян.
  • ipatцитирует7 лет назад
    напряженные взаимоотношения между женами, любовницами, их естественные амбиции, касавшиеся их разных детей, превращали развитие ребенка в V в. даже в не очень значительной королевской семье в жизненный опыт, миллионами миль отделенный от норм и надежд современной нуклеарной семьи. И это если не принимать в расчет натянутые отношения между тремя братьями. Валамир, Тиудимир и Видимир, возможно, договорились разделять власть при жизни, но это не означает, что они хотя бы отдаленно договорились о том, что будет потом (всякий, кто вместе с кем-то унаследовал что-то от родителей, а затем вынужденный размышлять о следующем поколении, я уверен, узнает эти переживания). Иордан пишет, что отец Теодориха не хотел, чтобы Валамир использовал того как заложника, и в этом есть отзвук правды. Старший брат вполне мог хотеть, чтобы его племянник находился вдали, в Константинополе, и не мог сделать ничего, что завоевало бы его уважение у второстепенных вождей (они могли сделать его естественным наследником на следующее поколение, а еще, быть может, он надеялся на то, что у него тем временем появятся свои сыновья[19].
  • ipatцитирует7 лет назад
    По общему мнению, гепидская принцесса Розамунда убила своего мужа – короля Ломбардии Альбойна за то, что тот слишком много хвастался тем, что сделал из черепа ее побежденного отца винный кубок.
  • ipatцитирует7 лет назад
    В конце концов, гораздо более спокойный, но более рассудительный и такой же смелый третий сын демонстрирует бесконечное превосходство перед своим харизматичным, но безрассудным старшим братом, тогда как у среднего сына нет таких качеств, чтобы считаться претендентом. Возглавлять вооруженную группу людей, большую или маленькую, было большой ответственностью, и потенциальные наследники всегда находились под наблюдением.
  • ipatцитирует7 лет назад
    Тогда не существовало права первородства, и любой ребенок мужского пола мог быть потенциальным вождем. К тому же перечень служебных обязанностей последнего был таким специфическим, а обязанности – такими опасными, что нужны были альтернативы под рукой на тот случай, если наступит ранняя смерть избранника или его характер не подойдет для их выполнения. Вам не только пришлось бы сидеть на коне перед боевым строем в годину испытаний, но и внушать большому количеству альфа-самцов чувство уверенности, достаточное для того, чтобы они с энтузиазмом последовали за вами в гущу сражения. Это требует от человека не только физической силы и личной отваги, но и заразительной харизмы, которая идет от уверенности в себе, в сочетании с достаточными умственными способностями, чтобы принимать решения о том, вести (и как именно) или нет те или другие сражения.
    Порядок наследования в таких обстоятельствах редко идет от отца к старшему сыну. Исследователи часто критиковали современных Меровингов за то, что у них не развилось право первородства, так как история наследования в этой династии – это череда повторяющихся распрей. Право первородства может быть только тогда, когда личные качества сына не имеют большого значения, то есть когда вождь не настолько яркая и харизматическая личность. Войска не захотят, чтобы в бой их вел или поэт, например, или – по крайней мере, не более чем однажды – глупец-мачо, который может быть крупным и харизматичным мужчиной, но будет бросать их в безнадежные сражения с ничтожными шансами. Самая лучшая известная мне аналогия с раннесредневековым наследованием приведена в «Крестном отце», в котором главные помощники и независимые руководители второго ранга вроде Тома Хагена, Люка Брази и Питера Клеменца тщательно оценивают качества разных сыновей Вито Корлеоне. Полагаю, что особенно тщательно следовало подумать о лучших и худших сторонах натуры самого старшего из трех сыновей:
fb2epub
Перетащите файлы сюда, не более 5 за один раз