Надо и вправду быть идиотом, чтобы

Однако многие говорят, что мои восторги — признак незрелости (тем самым они дают понять, что я идиот, но выбирают выражения) и что нельзя приходить в такой экстаз от сверкающей на солнце паутины, ведь если столь неумеренно восторгаться паутиной, усыпанной капельками росы, то что же останется тогда на долю «Короля Лира», которого предстоит увидеть вечером? Такая постановка вопроса меня несколько удивляет, потому что, по правде говоря, восторги истинного идиота неисчерпаемы, запас восторга ограничен как раз у тех, кто умен, кто знает цену вещам, осознает их место в истории, а потому, обегай я хоть весь Булонский лес в поисках точки, с которой лучше всего виден селезень, это нисколько не помешает мне тем же вечером подпрыгивать до потолка от восторга, слушая пение Фишера Дискау. И вот сейчас мне вдруг подумалось, что идиотизм — это и есть способность беспрерывно восхищаться всем, что тебе нравится, так, что радость от созерцания простенького рисунка на стене ничуть не становится меньше при воспоминании о фресках Джотто в Падуе. Идиотизм — это, должно быть, нечто вроде постоянного присутствия и вечного начала: то мне нравится этот желтый камушек, то «L’année dernière à Marienbad»[4], а сейчас мне понравилась ты, мышка, а вот теперь — этот немыслимый паровоз, сопящий и фыркающий у платформы на Лионском вокзале, а в следующий миг мне понравится полусорванный грязный плакат.