Радость писать

Ненависть и отчаянье творца, когда он нам о них рассказывает, всегда окрашены чем-то очень похожим на любовь.
Приглядитесь, например, к удлинённостям в портретах Эль Греко; осмелитесь вы утверждать, что работа не приносила ему радости?
Лучший джаз заявляет: «Буду жить вечно; я не верю в смерть».
Лучшая скульптура, вроде головы Нефертити, повторяет снова и снова: «Та, что прекрасна, пришла сюда и осталась здесь навсегда».

Жизнь коротка, страданья неисчерпаемы, смерть неизбежна. Но, отправляясь в путь, может быть, стоит взять с собой эти два воздушных шарика, на одном из которых написано «Пыл», а на другом — «Увлечённость». Совершая с ними свой путь к гробу, я ещё намерен пошлёпать по попке попку, похлопать по прическе хорошенькую девушку, помахать рукой мальчугану, взобравшемуся на хурму.

Каждый из названных мной сумел схватить капельку этой ртути, жизни, заморозил её навеки и, воспламенившись творческим пламенем, показал на неё и воскликнул: «Ну, не хорошо ли это?» И это было хорошо