Форрест Гамп

Любимый урок у меня был — обед

Я так скажу: жизнь идиота — это вам не коробка шоколадных конфет. Со всех сторон смешки, придирки, гнустное отношение. Нынче говорят, что к людям с подобными недостатками следует относица терпимо, но вы уж поверьте: так бывает не всегда.

Но если для студенческого футбола меня сочли туповатым, то для армии США я оказался в самый раз.

У меня не было ощущения, что Дженни передо мной виновата: она все правильно сделала. В конце-то концов, я же идиот, и хотя многие женщины говорят, что у них мужья — идиоты, им даже не прицтавить, во что превратилась бы их жизнь в браке с настоящим идиотом

— Вы — настоящий самородок, — заевил, попыхивая толстой сигарой, все тот же ходатай в светлом летнем костюме. — В юности — звезда футбольной команды Медведя Брайанта, затем герой войны, прославленный астронавт, лицо, близкое к президенту, — чего еще желать?
Звали его мистер Клакстон.
— Послушайте, — отвечаю, — я самый обыкновенный идиот.

У меня не было ощущения, что Дженни передо мной виновата: она все правильно сделала. В конце-то концов, я же идиот, и хотя многие женщины говорят, что у них мужья — идиоты, им даже не прицтавить, во что превратилась бы их жизнь в браке с настоящим идиотом. По большому счету я, наверно, жалел самого себя, посколько за долгие годы привык думать, что в один прекрасный день мы с Дженни будем вместе. А потому, узнав о ее замужестве, у меня внутри что-то умерло и больше уже не воскресло, потому как одно дело — убежать и совсем другое — выйти замуж. Выйти замуж — это очень серьезно. Среди ночи я не много поплакал, но это не помогло.
На другой день, ближе к вечеру, выполз я из-под кустов и вернулся в Байю-Ла-Батре. Делица ни с кем не стал — решил, что от этого проку не будет. Меня ждала работа: где сетку подлатать, где еще что-нибудь, так что я, ни с кем не контактируя, вкалывал в одиночку. Справился уже затемно и принял решение: с головой уйти в креведочный бизнес и работать на износ. А что еще делать?

Так я и поступил.

Со мной чего только не приключалось, но я так щитаю: при желании можно оглянуца в прошлое и сказать: ну и ладно, зато жизнь у меня не скучная.

хотя многие женщины говорят, что у них мужья – идиоты, им даже не прицтавить, во что превратилась бы их жизнь в браке с настоящим идиотом.

Но если для студенческого футбола меня сочли туповатым, то для армии США я оказался в самый раз.

Кертис взял нам по паре пива, и мы придались воспоминаниям. Оказываеца, Змей был квотербеком команды «Грин-бэй пэкерз», пока не влил в себя литр польской водки в перерыве матча против «Миннесота вайкингз». После этого Змей подвязался в «Ню-Йорк джайентс», пока в третьей четверти матча против «Лос-Анджелес рэмз» не замахнулся на финт под названием «статуя Свободы». Тренер «Джайентов» заевил, что финт «статуя Свободы» не использовался профессионалами с тыща девятьсот трицать первого года, и фигли Змею приспичило с ним вылезать. Но на самом-то деле, сказал Кертис, дело было вовсе не в «статуе Свободы». Истина, по словам Кертиса, заключалась в следущем: Змей на столько обдолбался, что, отбежав назад, попросту забыл сделать пас, а левый энд случайно просек ситацию, забежал ему за спину и преспокойно отобрал мяч. Короче, сказал Кертис, теперь Змей подвязаеца помощником тренера какой-то зачуханной децкой команды в Джорджии.

После пары пива у меня созрела одна идея, которой я не замедлил поделица с Кертисом

— Хочешь на меня поработать? — спросил я.

Минуту-другую Кертис орал и матерился на чем свет стоит — как видно, готовился спросить, в чем будут заключаца его обязанности. Я расказал про креведочный бизнес и что я бы поручил ему занимаца расширением сфер нашей деятельности. Он еще пошумел, но смысл его матюгов сводился к одному слову: «Да».