Александр Сафронов

– Вчера не догонишь, а от завтра не уйдешь.

Больше ничего не понадобилось. С тихим всхлипом она прижалась к его груди и подставила губы. Они повалились на кушетку, и самым важным на свете стало поскорее избавиться от пут одежды. Задыхаясь и ерзая, они возились с завязками и пуговицами, пряжками и крючками, пока не исчезла последняя помеха, а потом тепло и ритмичный ответ ее плоти оглушили его одной лишь мыслью: «Вот оно! вот оно!» – и утащили в глубину собственных ощущений, из которой он едва слышал ее шепот: «О, да… да… да…»

Ты же прекрасно знаешь, что никакая я не актриса и по-настоящему никогда не хотела ею быть. Мы оба с тобой знаем, что я поступила в училище лишь для того, чтобы уехать из дому. Я всегда это знала. А сама три месяца разгуливала с одухотворенной кисло-сладкой миной… Это ж надо так себя обманывать? Ты понимаешь, до какой степени надо свихнуться?

Да знаешь ли ты, чего мне стоит расстаться с тобой?

Ведь любая наружность обманчива. Все хорошее и плохое, что в нас есть, не зависит от покроя одежды или цвета кожи. Что, если этот мир – мошенник, а мы в нем белые вороны?

ирался сам. Дити шла следом, а затем вручала мужу обеденный узелок и флягу с водой.

Возчик, здоровяк Калуа, даже не пытался помочь седоку и лишь отворачивал лицо: Хукам Сингх из высшей касты раджпутов, ему негож

В Германии пробил час всякого озлобленного недоумка. Наконец-то выпал шанс стать начальником

Адольф Гитлер, объект нелепого всеобщего салюта, пришел к власти два месяца назад.
И успел сделать так, что в больнице абсолютно невиновного беззащитного человека оглушают дубинкой и куда-то увозят. Причем безнаказанно, ибо такова государственная политика.
Всего за два месяца

Течение времени, думал он, это и есть истинное приключение, какого больше нигде не сыщешь.

Женщины-цветы делятся на два вида. Одни только и могут что стоять в красивой вазе, другие выживут в любых условиях, даже во зле.