Ричард Овенден

После изучения найденных при раскопках табличек становится понятно, что царская библиотека Ашшурбанипала, возможно, была первой попыткой собрать под одной крышей весь корпус доступных на тот момент сведений. Библиотека состояла из трех основных групп: литературных и научных текстов, вопросов к оракулам и записей пророчеств, а также писем, отчетов, данных переписей, контрактов и прочих разновидностей управленческой документации. Большое количество тамошних материалов (как и во многих других древних библиотеках, обнаруженных в Месопотамии) касались предсказаний будущего. Ашшурбанипал желал, чтобы имевшиеся в его библиотеке сведения помогали ему решать, когда лучше всего отправиться воевать, жениться, завести ребенка, посеять урожай или совершить какой-либо иной жизненно необходимый акт. Библиотеки были необходимы для будущего благодаря собранным в них знаниям о прошлом, которые оказывались в руках тех, кто принимал решения; в Ниневии важнейшим из таковых являлся Ашшурбанипал.

Дебаты оказались долгими и ожесточенными. Федералисты были убеждены, что собрание Джефферсона выдает его атеистические и аморальные склонности. Один из их политиков считал, что подобное приобретение «обанкротит казну, приведет к обнищанию народа и опозорит нацию». Другие противники ссылались на труды мыслителей эпохи Просвещения, таких как Джон Локк и Вольтер, присутствие которых свидетельствовало о неприемлемом «атеизме, аморальности, упадочническом интеллектуализме и преклонении перед Францией» [22]. Сообщавшие об этих дебатах американские газеты вступали в них с обеих сторон, причем «American Register» предсказывал, что «следующее поколение будет… краснеть от стыда из-за возражений в Конгрессе против приобретения библиотеки господина Джефферсона» [23].

открывать не с целью чтения. Сохранение знаний в течение многих тысячелетий было вписано в еврейские законы. Наиболее известной формой подобного принудительного сохранения знаний является «гениза», существующая в синагогах во всем иудейском мире. Генизы, название которых происходит от персидского слова «гандж», означающего «склад» или «спрятанное сокровище», представляют собой хранилища для обрывков текстов, содержащих письменное слово Господне; слова эти рассматриваются иудейским законом как нечто живое, и когда они ветшают, им следует оказывать надлежащие почести. Обычно генизы имеют вид небольших шкафов, но иногда, как в синагоге Бен-Эзра в Фустате в Каире, они существовали в течение столетий как обширные складские помещения. При разборке генизы в Каире в конце XIX и начале XX века оказалось, что в ней содержатся сотни тысяч обрывков книг и документов, относящихся ко временам вплоть до VII–VIII веков, – поразительный архив еврейской культуры, теперь хранящийся в библиотеках по всему миру, включая Бодлианскую [2].

Библиотеки и архивы рассматривают цивилизацию в долгосрочной перспективе, в то время как мир в настоящее время предпочитает обходиться краткосрочной. И то, что мы игнорируем их важность, опасно прежде всего для нас самих.

Всего через сорок пять лет после окончания Второй мировой войны и публичной демонстрации всех ужасов Холокоста, при постоянно транслируемом рефрене «никогда больше», в Европу снова вернулся культурный геноцид – на этот раз в процессе распада Югославии. Поводом для этого культурного геноцида стал запутанный клубок проблем, когда национализм смешался с расовой и религиозной ненавистью, получив политическое выражение [5].

В Балканском регионе всегда существовала развитая книжная культура. В Средние века присутствовавшие в Словении католические религиозные ордены, такие как цистерцианцы, поощряли создание скрипториев и библиотек, а дальше на юг, в еврейских, православных и османских общинах, процветали книгоиздательские центры. Сараево было одним из средоточий этой культуры. Город мог похвалиться прекраснейшим собранием арабских, турецких и персидских книг и рукописей в библиотеке Гази-Хусрев-бега, созданной вторым «основателем» Сараево в начале XVI века». К 1990-м годам это была одна из старейших постоянно функционирующих библиотек в Европе. У еврейской общины Сараево также имелась собственная библиотека при La Benevolencija. Содержали свои библиотеки и представители других религий. Орден францисканцев, имевший в Сараево монастырь и семинарию, построил библиотеку для обслуживания их религиозной миссии [8]. В конце XIX века правители из династии Габсбургов, поощряя модернизацию Боснии, создали региональный музей (Zemaljski

Восточный институт в Сараево, основанный в 1950 году также являлся крупным центром документов по боснийской культуре, сосредоточенным на книгах и рукописях на арабском, персидском и иврите. В нем также имелось особенно значимое для региона собрание документов на адзамийском, варианте арабской письменности, которая использовалась для боснийских славянских текстов, символизируя культурный перекресток, каковым стало Сараево – важнейший культурный и интеллектуальный центр своего рода в Юго-Восточной Европе.

Одной из библиотек Сараево удалось избежать гибели. Персонал научной библиотеки Национального музея эвакуировал большую часть ее собрания из 200 000 томов вместе с экспонатами музея, под пулями снайперов и артиллерийским обстрелом, обрушивавшим на город в среднем 400 снарядов в день. Директор музея, доктор Ризо Сиярич, был убит взрывом гранаты в 1993 году, когда пытался закрыть листами пластика дыры в стенах музея, чтобы защитить остававшиеся внутри коллекции [26].
Этот героический поступок дал возможность спасти еврейскую рукопись, известную как Сараевская Агада, – иллюминированный манускрипт с долгой и сложной историей, созданный в Испании в середине XIV века и увезенный евреями, изгнанными с Иберийского полуострова в 1497 году. Сараевская Агада стала символом мультикультурной силы и гибкости как Сараево, так и всей Боснии и Герцеговины, и теперь является самой знаменитой книгой в стране.

Мы переживаем исторический момент, когда сам способ взаимодействия с информацией радикально меняется. Мы живем в эпоху «цифрового изобилия», когда информация пронизывает всю нашу жизнь [1]. Объем ежедневно создаваемой информации, хранящейся в цифровой форме и доступной в Сети, потрясает своими масштабами. За одну типичную минутув 2019 году отправлялось 18,1 миллиона текстовых сообщений, 87 500 человек посылали твиты, и по всему миру загружалось свыше 390 000 приложений [2]. Речь идет не только о содержании этих текстов или картинках в этих твитах – данные, на которых они основаны, теперь тоже являются частью общественного знания.