Мари Дарьесек

Быть здесь — уже чудо.
Рильке. Дуинские элегии

«Если бы только любовь распустилась для меня до того, как я уйду; если бы я могла написать три прекрасные картины, я бы упокоилась с радостью, с цветами в волосах».

У женщин нет фамилий — только имена. Они будто бы берут фамилии в долг, для них это непостоянный, эфемерный признак. Они находят опору в чем-то другом.

Клише помогают описывать сложный мир.

Нас меняют те, кого мы встречаем. Каждый вписывает свою страницу. Мы учимся говорить словами, которыми одаривают нас те, кого мы любим.

Я чувствую в се­бе мягкую, дрожащую нить, трепет и биение крыльев, ждущих чего-то. Когда я буду по-настоящему способ­на к творчеству, я изображу это

По крайней мере на картинах у нее, обнаженной, вид всегда радостный.

Вещи тех, кто умер, рядом с нами замирают, печальные и бестолковые.

«О, мы считаем годы, но то здесь, то там сами вычеркиваем страницы своей жизни, останавливаем­ся, начинаем снова, хватаемся то за одно, то за другое… А ведь происходящее с нами настолько слито в единое целое, всё связано, всё множится, растет и обретает форму… и, в сущности, нам остается только быть здесь: просто, уверенно существовать, как существует земля, — принимая смену времен года, она несется сквозь пространство, не желая себе иного места, кроме этого средоточия сил и взаимодействий, где звез­дам так спокойно».

Только что изобрели фото­журналистику, и фотографии из концентрационных лагерей (новое слово) стали достоянием общественности. На них англичане морят голодом буров в Южной Африке.