Ольга Исаева

ока что-то не названо, его не существует. А ведь мозгу нужно, чтобы оно существовало,

Драматург либо принципиально модернизирует текст и весь уходит в принцип, либо помимо воли производит водянистые, шекспирообразные вирши

Он вспомнил Йейтса [48]:
Робеют лучшие, а худшие полны
И ярости, и силы

Стол был покрыт клеенкой, до жути правдоподобно изображавшей на одной стороне белое дамасское полотно с малиновой искрой, а на другой – розовый клетчатый лен. Уинифред принадлежала к военному поколению хозяек: для нее любой пластик был чудом, сберегающим время, а цвет, любой цвет – освобождением и радостью.

Для Билла гнев – способ существования, любая реакция – повод к припадку. С Маркусом суеверие шептало: если отвести взгляд, заглушить тревогу, любовь, страх, то, может быть, ему повезет. Проскользнет, не замеченный Фатумом и отцом.

Согласен, и весьма. Хамство – дешевый способ прослыть острословом.

Все студенческие годы она хотела замуж, ни разу не задумавшись о том, что можно и не хотеть.

Ценишь то, за что пришлось поголодать и побороться.

Лишь немногие знают, на что способны. Остальные боятся знать, боятся, что обстоятельства заставят узнать себя. Так не лучше ли — он вскинул ладонь, белым вспыхнули распяленные, напряженные пальцы, — не лучше ли осмелиться? Узнать себя и послужить добру. Тяжело жить с мыслью, что жизнь одна, что сделать успеешь лишь толику. Но в этом знании, как и в любом другом, скрыта сила. Видеть свой предел и все же действовать — вот она, подлинная сила, умножающая сама себя. Человек обязан думать о том, как употребить свою жизнь.

Есть один Путь, одна Истина, одна Жизнь. Остальное — сон.