Би Сеттон

Как и многие мужчины-интеллектуалы, он думал, что безостановочной критики мира достаточно, чтобы его исправить.

– Люблю арабскую еду с орехами, – сказала она, хотя совсем не верилось, учитывая, какой тоненькой была Кэт. – Арабы на орехи очень щедры, не то что евреи! – Этот ее всегдашний топорный антисемитизм поражал, но уже был привычным. Кэт напомнила мне о группке студентов, которых я повстречала, учась в Оксфорде: они думали, что полусерьезный антисемитизм и «говорить как есть», когда дело касается евреев, было чем-то крутым и авангардным.

Еда дарила мне куда больше стыда и удовольствия, чем секс.

Никто не обсуждал работу или недостаток ее, потому что все – богатые и бедные – боялись тайного осуждения

Как цивильно мы сидели в кафе, пили радлеры, говорили tschüss и сортировали мусор, когда глубоко внутри мы были дикими молодыми животными, способными на настоящий хаос.