Эрин Моргенштерн

Мечтатель – это тот, кто находит свою тропу только при лунном свете, а наказание его в том, что он видит рассвет раньше, чем все другие[1].
Оскар Уайльд. Критик как художник, 1888 г.

Le Cirque des Rêves.

Перочинным ножом чародей Просперо один за другим режет пальцы собственной дочери и молча ждет, когда ее слезы иссякнут и она будет готова исцелить свои раны

Мечтатель – это тот, кто находит свою тропу только при лунном свете, а наказание его в том, что он видит рассвет раньше, чем все другие.

Оскар Уайльд. Критик как художник, 1888 г.

– Но разве не этого хочет каждый из нас? – отвечает вопросом девушка в очках “кошачий глаз”. – Самому делать свой собственный выбор, но при этом пусть он будет частью истории? Ты все равно хочешь встроиться в сюжет, даже при том, что выражаешь свободную волю.

– Книга – это интерпретация, – говорит она. – Ты хочешь, чтобы здесь, в этом месте, все было так, как в книге, но в книге – не место, там просто слова. То место в твоем воображении, то, куда ты хочешь попасть, это место – воображаемое. А вот это – реальность, – она кладет руку на стену, которая перед ними. Камень под ее пальцами весь мелко истрескан, и трещина покрупней бежит сверху вниз, углубляясь в балясину. – Можно исписать чертову пропасть страниц, но слова местом не станут. А потом, в книге о том, как тут было. Не о том, как сейчас.

Да нет больше никаких значений. Нет и все.

Голос в его голове звучит, словно шепот ветра.

– Что? – вслух спрашивает Закери.

– Что? Что? – многократно отвечает ему эхо.

Ты опоздал. Продолжать – глупо.

Закери достает из-за спины меч и выставляет его против темноты.

Разве ты не знаешь? Ты уже мертв.

Закери прислушивается, хотя ему неприятно.

Ты вышел, рано утром пройтись и упал в снег от усталости и стресса, а затем наступило переохлаждение, и тело твое осталось под снегом. Никто тебя не найдет, пока снег весной не растает. Здесь так много снега. Друзья думают, что ты пропал, хотя на самом деле ты лежишь у них под ногами.

– Это неправда, – говорит Закери совсем не так уверенно, как ему бы хотелось.

Да, неправда, потому что у тебя нет друзей. И вся эта история – выдумка. Жалкая попытка твоего разума сохранить себя. Это он сочинил историю с любовью, приключениями и тайной. Со всем тем, что тебе хотелось бы пережить, но ты этого не обрел, потому что слишком занят был игрой в игры и чтением книг. Твоя растраченная впустую жизнь подходит к концу, вот для чего ты здесь.

– Да заткнись ты, – говорит Закери в темноту. Ему хотелось бы это выкрикнуть, но слова звучат слабо, бессильно, громкости не хватает даже на то, чтобы эхо их подхватило.

Ты и сам знаешь, что это правда. Сам в это веришь, потому что это правдоподобней, чем твои выдумки. Ты притворяешься. Воображаешь себе этих людей и эти места. Рассказываешь себе сказку, потому что слишком боишься правды.

Факел угасает. Холод, как снег, крадется по его коже.

Оставь. Тебе не найти выхода. Да выхода и не существует. Ты в конце пути. Игра окончена.

Мальчик в начале истории не может знать, что история уже началась.

Так и вышло, что сын ворожеи, предсказательницы судьбы, не нашел своего пути к Беззвездному морю.
Пока что.

Читать роман, полагает он, в сущности, то же самое, что играть в игру, только в книге все решения за тебя уже приняты, причем приняты автором, который в этой игре мастак.