dnimreven_hp

— Полоумный Риму? — услужливо подсказал Джеймс. — Полнолунный Риму? Лунный Риму?

Сириус уже едва дышал от смеха.

— ЛУНИМУ! — прыснул он, падая на стол в припадке смеха.

— Лунатик, вообще-то, звучит неплохо, — вдруг очень серьёзно сказал Питер.

— А?

— Лунатик. Как кличка.

— Ага! — хитро воскликнул Сириус, отрываясь от мантии Джеймса. — Теперь мне всё понятно.

— Что? — нервно спросил Римус. Сириус бросил на него зловещий взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

— Мне кажется, это никак не связано с твоей учебной карьерой, — он мудро почесал подбородок. — Мне кажется, нашего дорогого Римунатика манят представительницы прекрасного пола!

— Заткнись, — Римус покраснел, стараясь не смотреть на Лили. Сириус всегда знал, что сказать, чтобы засмущать его.

— Да, заткнись, Блэк, — вздохнула Лили. — Серьёзно, вы, ребята, даже по отношению друг к другу не можете вести себя нормально. То, что ни одна девушка не подойдёт к вам и на метр, не значит, что…

— Чтобы ты знала, я недавно чуть не обручился, — ответил Сириус, тряхнув своей чёрной гривой. Джеймс уже хохотал вовсю, его плечи тряслись от смеха.

— Что ещё ты выбрал, Римус? — спросила Лили, нарочито игнорируя других мародёров.

— Уход за магическими существами, — вздохнул Римус. Он уже услышал достаточно шуток на эту тему от Сириуса и Джеймса.

— О-о-о! — резко повернулась Марлин. — Мы с Мэри тоже его взяли!

— А-ГА! — ещё громче воскликнул Сириус, и Джеймс упал на стол от смеха.

Тяжёлая сумка Питера мгновенно слетела с края его кровати и с грохотом упала на пол, эхом разнося звук по каменным стенам и оконным стёклам. Питер застыл на месте, широко распахнув глаза и побелев от ужаса. Он метнул взгляд на Сириуса, который зашевелился под одеялом, и практически вылетел из комнаты, забыв свой галстук.

Римус согнулся от смеха, упав на кровать и хватаясь за живот. Когда он открыл глаза, всё ещё пытаясь отдышаться, Сириус уже не спал и, приподнявшись на одном локте, смотрел на Римуса как на сумасшедшего.

— Ты это специально сделал, да?

Римус пожал плечами и кивнул, снова вставая и возвращаясь к своей сумке. Сириус бросил в него подушку.

— Мудак.

— А что? Питер выглядел такой тряпкой, когда ходил вокруг тебя на цыпочках, что я не смог удержаться.

— Не очень-то благородно с твоей стороны, задираешь слабых, Лунатик, — Сириус зевнул и потянулся.

— Переживёт, — Римус отмахнулся. — Я отнесу ему его галстук. Да и должен же был кто-то тебя разбудить, давай, вставай, завтрак.

Сириус снова зевнул.

— Принеси мне что-нибудь.

— Нет.

— А Джеймс бы принёс, — заныл Сириус.

— Джеймса здесь нет.

— Питер бы принёс.

— Как мы уже выяснили, — сказал Римус, закидывая сумку себе на плечо, — Питер — ссыкло.

Сириус застонал и откинулся на кровать.

— Ладно, встаю. Подождёшь меня?

— Я есть хочу, — пожаловался Римус.

— Я быстро! Считай это расплатой за то, что разбудил меня.

— Ты бросил в меня ботинок сегодня утром.

— Я в тебя попал?

— Нет.

— Ну, в таком случае, — Сириус поднялся с кровати и собрал свою форму, — так тебе и надо, будешь знать, как вставать в такую неприличную рань.

Должно быть, очень просто быть хорошим, когда у тебя нет причин быть плохим.

Привет, — сказал он и понадеялся, что не выглядит так, будто что-то замышляет.

— Ты что-то замышляешь? — прищурился Джеймс.

— Нет.

Все: наблюдают за Лили и Джеймсом
Сириус: наблюдает за Римусом

К этому времени экзамены закончатся, и они будут практически непобедимы, и им казалось, что весь мир будет лежать у их ног.

Джеймс театрально прочистил горло и расправил плечи. Он вытянул руку и прижал ладонь к своему сердцу, будто собирался сделать важное объявление.

— ЛОСИНЫЕ ЭКСКРЕМЕНТЫ, — провозгласил он.

Питер так сильно рассмеялся, что чуть не свалился с кровати. Сириус завыл от смеха, а Джеймс густо покраснел.

— Я не знал, что ты выберешь такое! — сказал он. — Это же моя будущая жена!

— Кто твоя будущая жена? — быстро спросил Сириус.

— Экскременты, — ответил Джеймс и затем захлопнул рот рукой. — Люпин!

— Ты сказал, что не против, — деловито ответил Римус. — А теперь попытайся снова сказать «Эванс», но на этот раз очень, очень постарайся разрушить мои чары, ладно?

— Экскременты, — быстро ответил Джеймс. Затем с бо́льшим усилием: — Экскременты, — он нахмурился. — Эк-скре-мен…ты. Лосиные Экскременты, — он грустно повесил голову.

Питер уже едва дышал от смеха, а Сириусу пришлось опереться о балку кровати.

— Идеально, — улыбнулся Римус. Он положил свой список на место. — Эй, уже шесть часов. Пойдёмте на ужин?

— Да, только наложи обратное заклинание, — сказал Джеймс.

— О, нет, — Римус серьёзно покачал головой. — Прости, Поттер, но я хочу тщательнее протестировать — мы должны убедиться, что заклинание не выветрится слишком быстро. Я расколдую тебя завтра утром.

— Что?! — зарычал Джеймс.

— О, да! — Сириус хватал ртом воздух, вытирая слёзы с глаз.

— Прости, — повторил Римус с каменным лицом, ничуть не жалея о содеянном. — Просто радуйся, что мы не выбрали какое-нибудь часто используемое слово.

— Н-но что, если я встречу Лосиные Экскременты?

— О, я не думаю, что встретишь, — Римус слегка улыбнулся. — В Хогвартсе не водятся лоси.

Джеймс скривился:

— Ты знаешь, что я хочу сказать! Экскременты! Лосиные Экскременты?!

Откуда ты знаешь, что это херня? — спросил Сириус. — Как будто ты с кем-то целовался.

— Ой, а ты целовался?! — нахмурился Джеймс.

— Мог бы, если бы захотел, — сказал Сириус, снова откинувшись на кровати и закинув руки за голову. — Я нравлюсь всем девчонкам.

— Если бы захотел, — ухмыльнулся Джеймс. — Так что, получается, девчонки к тебе в очередь выстраиваются пососаться, а ты просто… не заинтересован?

Еле заметная паника проскользнула на лице Сириуса на долю секунды, а потом он снова привычно ухмыльнулся:

— Завидуешь, да, Поттер?

— Ага, тебе?! — пошутил в ответ Джеймс.

— Уверен, Лили я нравлюсь… — сказал Сириус.

— Возьми свои слова назад! — зарычал Джеймс и бросился на друга, зажимая его голову подмышкой.

Питер тяжело вздохнул и посмотрел на Римуса.

— Они всё лето так себя вели, — угрюмо сказал он. — Всё на свете теперь превращается в соревнование.

чем меньше тебя замечают, тем лучше, и ещё лучше, если никто о тебе вообще ничего не знает