Людмила Галичий

Просто Дик обладал непостижимым даром возвращать людям их собственное я — то самое, которое погубили многолетние компромиссы с далёкой от совершенства действительностью!

И всё же он знал, что истинная цена его кажущегося совершенства — это тщательно скрываемая от посторонних глаз ущербность!

сколько же столетий должно ещё пройти прежде чем грядущие поколения таких, как она, амазонок551, станут, наконец, по-настоящему понимать, что общая ахиллесова пята всего так называемого сильного пола — это чувство собственного достоинства. Стоит его задеть — и цветущий, полный сил и рвущийся к новым свершениям мужчина превращается в беспомощного младенца!

Её любовь достигла той черты, за которой кончается эйфория и начинается страдание.

В отель возвращались уже под вечер, и Розмари любовалась морем. В часы заката оно сверкало тысячью самых неожиданных красок и вдруг напомнило ей те агаты35 и сердолики36, которыми мать иногда позволяла ей играть в детстве. Оно было то беловато-зелёным, как млечный сок растений, то голубым, как приготовленная для стирки вода, то тёмным, как вино.

Лицо её на первый взгляд казалось не более чем стандартно красивым. Неординарность проступала на нём исподволь. Оно было как будто изначально задумано с размахом, достойным эпохи героев: крупные, волевые черты, смелые, решительные линии в сочетании с живостью красок — словом, всё то, что мы привыкли отождествлять с силой характера и неукротимостью темперамента, было воплощено в нём с поистине роденовской40 выразительностью.

все северные курорты наподобие Довиля43 давно облюбовали русские и англичане — им холод, как известно, нипочём! Мы же, американцы, совсем другие: едва ли не каждый второй из нас родился в тропиках. Стало быть, и отдыхать нам лучше не на севере, а здесь.

Николь продолжила свой путь среди бесчисленного множества пестрящих яркими красками цветов: вот вздымались массивные розовые облака пионов, чуть поодаль виднелись чёрные и коричневые тюльпаны, а хрупкие розы на покрытых сизым пушком стеблях были похожи на те сахарные, которые можно увидеть на выставленных в окнах кондитерских тортах и пирожных!

— Николь, я хочу устроить зверский вечер! Нарочно! Чтобы был скандал! Чтобы кто-то уличён был в разврате! Чтобы дамы в туалете падали в обморок! И чтобы мужчины расставались врагами! Вот увидишь, так и будет, Николь! Так и будет!! — прокричал он и вернулся к себе во флигель.

Благодаря своей изысканной учтивости и тому благосклонному вниманию, которое он уделял каждому, заставляя людей чувствовать себя исключительными, Дик Дайвер покорял их сердца с такой поразительной лёгкостью и быстротой, что впоследствии они и сами не понимали, как оказались в числе его обожателей!