Альфред Лансинг

Строгие, заносчивые императорские пингвины высокомерно наблюдали за проплывающим мимо кораблем. А вот в маленьких пингвинах Адели не было ничего высокомерного. Они были настолько дружелюбными, что, завидев корабль, плюхались на животики и катились, как на санях, быстро перебирая лапками. При этом они издавали хриплые звуки, похожие на «кларк! кларк!»

Люди, находившиеся на борту «Эндьюранс», не сразу осознали, что окружены. Это напоминало медленно нараставшее смирение, плохой сон, от которого нельзя пробудиться. Каждый день они с тревогой наблюдали за льдом, но ничего не менялось.

Во всем мире не найти места, где одиночество чувствовалось бы острее, чем там, где длится полярная ночь. Она похожа на возвращение в ледниковый период: ни тепла, ни жизни, ни движения. Только те, кому довелось ее пережить, смогут в полной мере понять, каково это — жить без солнечного света день за днем, неделю за неделей. Те, кто к этому не привык, могут совместными усилиями преодолеть ее наваждение, но кого-то она сводит с ума.

Поздно вечером люди на палубе заметили около десятка императорских пингвинов; они медленно проковыляли в сторону корабля и остановились неподалеку. Императорских пингвинов часто видели поодиночке или парами, но не в таком большом количестве. Пингвины стояли и смотрели на мучения корабля, затем вдруг запрокинули головы и издали несколько странных скорбных криков. Это показалось особенно зловещим, потому что никто, даже настоящие антарктические ветераны, не слышал ничего подобного от пингвинов, помимо привычных каркающих звуков.

Но Сириуса должен был убить Маклин, и для него это стало настоящим испытанием. Он с неохотой взял из палатки Уайлда ружье двенадцатого калибра и увел Сириуса к отдаленному ледяному хребту. Отыскав подходящее место, он склонился над маленьким псом. Сириус был веселым и дружелюбным щенком, он радостно продолжал подпрыгивать, виляя хвостом и пытаясь лизнуть руку хозяина. Маклин с болью отталкивал его от себя, пока наконец не набрался решимости приставить ружье к его шее. Он нажал на курок, но руки так тряслись, что пришлось перезарядить ружье и выпустить еще одну пулю, чтобы окончательно убить щенка.

Как плачевно они выглядели: три шлюпки с людьми, которые раньше были грандиозной экспедицией, а теперь превратились в команду из двадцати восьми человек в отчаянном, почти нелепом положении, из последних сил боровшихся за выживание. Но на этот раз пути назад уже не было, и они об этом знали

Едва шлюпка коснулась земли, Гринстрит перебрался через борт и поковылял прямо по воде, с трудом передвигая обмороженные ноги. Он увидел, что от недавно забитых тюленей идет пар, подбежал к ним, упал на колени и погрузил руки в еще теплые внутренности.

«Снимать с них шкуры замерзающими пальцами было ужасно больно, потому что быть без рукавиц в такую метель равносильно гарантированному обморожению, — продолжал Орд-Лис. — Мы старались как-то укрыться от ветра… но наши руки спасало лишь тепло мертвых пингвинов».

Чуть больше недели назад они спали в своих койках и ели в уютной атмосфере за общим столом. Теперь люди ютились в переполненных палатках, лежа в спальных мешках из оленьих шкур или шерсти на голом льду или в лучшем случае на неудобных жестких досках. Есть приходилось, сидя на снегу, из алюминиевых мисок, в которые сваливали каждому всю еду одновременно. Из приборов у них были ложка, нож и собственные пальцы.

Сама охота проходила, как правило, кроваво. Уайлд принес с корабля револьвер, двенадцатикалиберное ружье и тридцатитрехкалиберную винтовку, но количество патронов было ограничено. Поэтому тюленей старались убивать иным способом. Люди осторожно приближались к животному, затем оглушали его ударом лыжи или сломанного весла по носу и перерезали яремную вену, чтобы оно умерло от потери крови. Иногда кровь собирали в какую-нибудь емкость, чтобы дать собакам, но чаще всего она просто стекала на снег. Существовал и другой способ: голову тюленя просто разбивали киркой. Но оба врача не одобряли этого, потому что в итоге мозг становился несъедобным, а он был очень ценным, так как в нем содержалось большое количество витаминов.

Поначалу некоторые, особенно маленький Льюис Рикинсон, брезгливо относились к такому хладнокровному способу охоты. Но это продолжалось недолго. Желание выжить очень быстро развеяло всяческие сомнения по поводу допустимости тех или иных способов добычи еды.

После обеда, который, как правило, состоял из одной-двух лепешек с вареньем и чаем, все отправлялись укреплять собачью упряжь, доставать оборудование или помогать с шлюпками. В пять часов вечера кормили собак, и эта процедура всегда сопровождалась оглушительным лаем, а в половине шестого садились ужинать. На ужин обычно была тюленья похлебка, лепешка и кружка горячего какао на воде.

По вечерам в палатках все занимались самыми разными делами. К примеру, в палатке Уорсли читали вслух. Четверо обитателей палатки Шеклтона азартно играли в покер и бридж, раскладывали пасьянс. Матросы и кочегары из палатки номер четыре тоже играли в карты или рассказывали друг другу байки. О сексе разговаривали редко, но отнюдь не из-за поствикторианской чопорности, а потому что эта тема совершенно не соответствовала условиям постоянного холода, сырости и голода, о которых невозможно было забыть ни на секунду. Так что о женщинах всегда вспоминали с ностальгией и сентиментальностью — говорили о стремлении поскорее увидеться с женой, матерью или возлюбленной.