Гленнон Дойл Мелтон

Снова и снова женщины спрашивают меня: «Как мне найти цель в жизни? Как найти своих людей?».
Мой лучший совет в этом случае: когда вы слышите, как разбитое сердце звонит в дверь – откройте ему.

Депрессия и тревожность – это воры, которые вторгаются в тело и высасывают меня из меня самой, оставляя после себя пустую оболочку, так, чтобы казалось, что я все еще существую, хотя на самом деле нет.

Я начала замечать, что люди, у которых нет хотя бы самого легкого ментального заболевания, мне не очень-то и нравятся. Я ни в коем случае не желаю вреда людям, которые не страдают от депрессии или тревожности, просто лично я не нахожу в них ничего интересного. Я в итоге пришла к убеждению, что мы – «чутка крезанутые» – лучшие люди на свете.

Может, правда вот в чем: Мир, тебе нужно мое творчество.

Я стала жертвой тревожности, депрессии, зависимости, и они чуть не отправили меня на тот свет. И в то же время разбудили во мне суперсилу. Чувствительность, которая привела меня к зависимости – та же чувствительность, благодаря которой я стала хорошей писательницей. Тревожность, из-за которой мне сложно жить в собственном теле, которая не дает мне нормально жить в мире чужой боли и страданий, выковала из меня неутомимую активистку. Огонь, который пожрал первую часть моей жизни – это тот же огонь, которым я теперь освещаю мир.

Нужно спасти себя, потому что этот мир можем спасти только мы.

Я надеюсь, что мои дети смогут перенять мое новообретенное убеждение в том, что любовь может подарить одновременно чувство и крылатой свободы, и прочной связи с другими.

Застенчивость – это мудреное притворство. Скромность – это то, что рождается внутри”».

Я очень властная. Мне хочется все держать под контролем. А все потому, что мне страшно. Мир вокруг кажется таким шатким. В юности я дарила себе ощущение безопасности, контролируя, что я ем и как выглядит мое тело. Я до сих пор так делаю. Но с возрастом, став женой и матерью, я нашла новый объект для контроля и создания безопасной среды: им стали окружающие меня «мои» люди.

Раз уж жизнь такая страшная и хлипкая штука, контроль над любимыми казался мне проявлением большой ответственности.