Лена Сокол

твоей ярости выход нужен. И боли тоже.

— Чего? — Ухмыляюсь, возвращаясь в комнату. Делаю вид, что мне смешно, но взгляд у братца такой сочувствующий, теплый, проникновенный, что улыбку мгновенно стирает с моего лица.

— Отомстить тебе ему надо, понимаешь? Видеть, как он корчится. Знать, что ему тоже хуево.

— А ну не матерись!

— Хочешь, чтобы проняло твоего Майора? Козла этого. — Брат хитро прищуривается. — Проняло, да как следует! Ты же знаешь, как это сделать. Неужели, не хочется? Признавайся. Хотя бы чуточку? Чтобы он почувствовал, каково это.

— Что-то ты развонялся. — Замечаю с улыбкой, толкая коленом тело, распластавшееся на диване

— Всё? Готов? — Спрашиваю раздраженно.

— Да-да, — ворчит брат.

Поворачиваю затвор, резко дергаю на себя дверь и… упираюсь носом прямо в широкую твердую грудь. Знакомый дурманящий запах заставляет задрожать коленки и подкоситься ноги. С видом приговоренного поднимаю глаза на его лицо. Часто моргаю.

— Я так и знал. — Ледяным тоном говорит Глеб и делает шаг назад, позволяя мне потерять равновесие и позорно пасть к его ногам.

— Ты бы надел намордник своей собачке.

Юноша зевает:

— Не обращайте внимания, она у нас типа это… феминистка, во.

Он прячет руки в карманы джинсов и выходит из двери, оглядываясь в поисках машины.

— Это правда? — Интересуюсь у девушки, у которой едва пар из ушей от ярости не прет.

— Что именно?

Отпускаю дверь.

— Что ты феминистка? — Мне не удается сдержать насмешливой ухмылки.

— И вообще, к чему такие сложности? Встретил его в темной подворотне, дал дубиной по башке: «чих-пых, бабуся» и готово. На хрена столько сложностей?

— Я не грабитель. — Доносится голос из преисподней

А кому? — Интересуюсь, делая шаг внутрь.

— Хм… — Глеб задумчиво прочищает горло. — Любимой женщине

— Спятил? Я не собираюсь с тобой спать!

— В доме все равно больше никакой мебели нет. — Его голос звучит устало и хрипло. — Можешь лечь на полу, если хочешь.

Растерянно опускаю плечи. Не двигаюсь с места.

— Ни за что.

— Я слишком устал, чтобы с тобой спорить. — Говорит еле слышно. — Ты же моя девушка, падай и заткнись.

Мило, ничего не скажешь.

— А твоя настоящая девушка не будет против? — Усмехаюсь.

— Ты — моя настоящая девушка.

Все вы, мужики, одинаковые

Ты себя кем возомнил? Моим мозгоправом? — Губы кривятся в злобной ухмылке.

— Ты можешь сказать мне. Я, правда, просто хочу, чтобы мы поладили.

Она облизывает губы и пожимает плечами.

— Зачем тебе это, дядя?

мне легче будет поверить в то, что я в тебя влюблен