Люси Уорсли

«Я говорила об идеалах, о высоком, о принципах! – восклицает героиня классического феминистского романа Мэрилин Френч “Женская комната”. – Почему вы всегда стремитесь низвести нас до уровня банального паршивого вонючего холодильника?»

«Сэр, для столь незначительного существа, каким является человек, мелочей быть не может. Лишь уделяя внимание мелочам, мы учимся великому искусству меньше страдать и больше радоваться жизни».

вот изящная гипотеза о том, что английское выражение daylight robbery – «грабеж средь бела дня» (дословно: «воровство дневного света») своим происхождением обязано налогу на окна, к сожалению, не имеет под собой никаких оснований.

Романные преступники теперь — это психопатичные серийные убийцы и отрицающие все и вся нигилисты, совершающие преступления немотивированные и оттого более страшные.

погружениях в бездну божественного наслаждения

Отныне убийство увлекало, одновременно пугая и ужасая, миллионы обывателей, которым, подобно Кольриджу, следовало бы найти себе занятие получше.

Лауданумом назывался опиум, растворенный в алкоголе, и употребление его в подогретом вине, равно как и свободная его продажа в аптеках в форме пилюль, подобно тем, что приобретал Де Квинси у аптекаря, в георгианском Лондоне было делом самым обычным, не считалось ни предосудительным, ни постыдным

мысль, что в преступлении, в особенности в убийстве, можно видеть развлечение, родилась лишь в первые десятилетия XIX века, но ей суждена была долгая жизнь и коммерческий успех на годы и годы вперед

«Искусству убивать» предстояло родить погоню за сенсациями в журналистике, туристические паломничества к местам убийств, торговлю сувенирами и расцвет детективного жанра в литературе. Все это развивалось параллельно успехам цивилизации с ее газовыми уличными фонарями, индустриализацией, урбанизацией — всем тем, что давало возможность ощутить себя в большей безопасности от окружающих угроз. Впрочем, укрывшись за запертыми дверями, уютно устроившись у каминов и задернув оконные шторы, обыватели позднегеоргианской эпохи стали чуть ли не тосковать по насилию и смерти, еще недавно бывшим неотъемлемой чертой повседневной жизни, но, по счастью, уже успевшим перейти в сферу развлечений