Валерий Каррик

не торопись выносить смертный приговор именем справедливости, когда на самом деле ратуешь только за собственную безопасность

Слова Тома помогли хоббитам заглянуть в сердца деревьев и их помыслы, зачастую темные и непостижимые, полные ненависти ко всему, что свободно ходит по земле, что грызет, ломает, рубит и жжет — ко всем убийцам и захватчикам.

Сауроновой скверны до конца выкорчевать не удастся никогда. Не удастся и вернуться к тому, что было прежде… Однако нам выпало жить именно в эти дни. Вперед же — в путь, который мы избрали!

Я боюсь просидеть всю жизнь под замком, боюсь дождаться дня, когда усталость и годы примирят меня с тюрьмой, когда надежда совершить великое исчезнет, забудется и перестанет волновать сердце.

Заслуживает смерти? Еще бы! Но смерти заслуживают многие — а живут, несмотря ни на что. Многие, наоборот, заслуживают жизни — и умирают. Ты можешь их воскресить? Нет? Тогда не торопись выносить смертный приговор именем справедливости, когда на самом деле ратуешь только за собственную безопасность.

Заслуживает смерти? Еще бы! Но смерти заслуживают многие — а живут, несмотря ни на что. Многие, наоборот, заслуживают жизни — и умирают. Ты можешь их воскресить? Нет? Тогда не торопись выносить смертный приговор именем справедливости, когда на самом деле ратуешь только за собственную безопасность.

Слушая, хоббиты начинали мало–помалу понимать Лес и его жителей. Отрешившись от привычного взгляда на мир, они прониклись неуютным ощущением собственной неуместности — ведь их никто не звал сюда, и все, кроме них, были здесь у себя дома.

За спиной, в полумраке, чернел зев Мории. Земля все еще вздрагивала от размеренных ударов. Думм! Думм! В воздухе курился черный дымок. Но долина была пуста. Думм. Лишь теперь беглецы безраздельно отдались своему горю: одни, рыдая, бросились на землю, другие плакали стоя, беззвучно, и никто не считал времени. Думм, думм. Барабанный рокот уходил в глубины. Думм. Наступила тишина.

– Нет, мой добрый Леголас, даже мои глаза его не видят, — ответил Арагорн.

– Надо надеяться, ему не пришлось слишком дорого заплатить за свою дерзость, — покачал головой Леголас. — Бежим! У меня горит сердце, когда я думаю, что наших веселых малышей гонят неизвестно куда, как ягнят на убой…