милая белка

Гермиона смотрела на коридор, в котором только что исчез Драко Малфой, вероятно, направляясь обратно, в школьный двор. Он кого-то ищет, и этот кто-то заставил его ослушаться не только мать, но и самого Темного Лорда. Она поджала губы.

Гермиона смотрела на коридор, в котором только что исчез Драко Малфой, вероятно, направляясь обратно, в школьный двор. Он кого-то ищет, и этот кто-то заставил его ослушаться не только мать, но и самого Темного Лорда. Она поджала губы.

— Совершенно верно! Вы, видимо, узнали его по особому перламутровому блеску?

Гриффиндорка кивнула.

— И по тому, что пар завивается характерными спиралями. Оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи нам нравятся, — например, я чувствую запах свежескошенной травы, и нового пергамента, и…

Меда. Меда, тающего в чашке горячего чая.

Она быстро закрыла рот.

Да, это прозвучало бы довольно безобидно. Немного мило, разве что. Однако ее взгляд упал на бледнолицего блондина, и она подумала, что он мог бы связать ее почти-признание со своим утренним ритуалом.

Драко смотрел мимо нее, прямо на Рона.

Нет, вероятно, он и вовсе не обратил на нее внимания.

Как и всегда, впрочем.

— И по тому, что пар завивается характерными спиралями. Оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи нам нравятся, — например, я чувствую запах свежескошенной травы, и нового пергамента, и…

Меда. Меда, тающего в чашке горячего чая.

Она быстро закрыла рот.

Да, это прозвучало бы довольно безобидно. Немного мило, разве что. Однако ее взгляд упал на бледнолицего блондина, и она подумала, что он мог бы связать ее почти-признание со своим утренним ритуалом.

Драко смотрел мимо нее, прямо на Рона.

Нет, вероятно, он и вовсе не обратил на нее внимания.

Как и всегда, впрочем.

— И по тому, что пар завивается характерными спиралями. Оно пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи нам нравятся, — например, я чувствую запах свежескошенной травы, и нового пергамента, и…

Меда. Меда, тающего в чашке горячего чая.

Она быстро закрыла рот.

Да, это прозвучало бы довольно безобидно. Немного мило, разве что. Однако ее взгляд упал на бледнолицего блондина, и она подумала, что он мог бы связать ее почти-признание со своим утренним ритуалом.

Драко смотрел мимо нее, прямо на Рона.

Нет, вероятно, он и вовсе не обратил на нее внимания.

Как и всегда, впрочем.

Драко смотрел мимо нее, прямо на Рона.

Нет, вероятно, он и вовсе не обратил на нее внимания.

Как и всегда, впрочем.

Драко смотрел мимо нее, прямо на Рона.

Нет, вероятно, он и вовсе не обратил на нее внимания.

Как и всегда, впрочем

— Потому что по моему дому периодически рыскают дикие, ненасытные, неотесанные животные. Я знаю, что они делают. Знаю, как они думают, — женщина фыркнула, и это напомнило Гермионе ту Нарциссу Малфой, какой она считала ее прежде. — Вы вне опасности, уверяю вас. Мужчины Малфоев, конечно, не святые, но они боготворят своих женщин.

Драко отвернулся и выплюнул ее кровь на светлый ковер, затем снова прижал рот к ране, и Гермиона почувствовала, как теряет сознание.

Он высасывает что-то из нее. Она из последних сил моргнула, наблюдая за тем, как Драко Малфой наполняет свой рот ее грязной кровью, пачкая при этом ковры.

Сорок пять тысяч.

Гермиона сглотнула и снова уставилась с надеждой в глазах на Драко.

— Хочешь потратить на нее все свое наследство, мальчик? — ухмыльнулся Долохов.

Людо прочистил горло и произнес:
— Сорок пять тысяч — раз. Будут еще ставки, господа?

Палочка Драко снова выпустила сноп искр.

— Будем всю ночь бодаться, Малфой? Я копил на нее какое-то время и заработал за этот вечер пятьдесят две тысячи.

— Пятьдесят три тысячи, — плюнул ему в лицо Драко.

Долохов лишь рассмеялся.

— Пятьдесят пять.

— Шестьдесят, — голос Малфоя дрогнул.

— Шестьдесят одна, — Антонин Долохов ухмылялся, обнажив желтые кривые зубы.