«Я ничего не чувствую, — отметил он с ужасом, — ничего, ни малейшего возбуждения. То, что сейчас я обниму ее, будет жест рассудочный, взвешенный, не спонтанный. Я обниму ее, потому что знаю — так надо, а не потому, что хочу. Я ничего не чувствую».