Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, нельзя снова вернуться в тот же дом. Это он понимал; именно это было основой его мировоззрения. И все же как раз мимолетность мгновения помогла ему вывести основные положения своей теории,­ в рамках которой то, что способно меняться более всего, на самом деле оказывается более всего постоянным, вечным, — и твое родство с рекою, родство реки с тобою обусловливают куда более сложные и куда более обнадеживающие отношения,­ чем простое отсутствие идентичности. Можно снова вернуть­ся домой, так утверждала его общая теория времени, до тех пор, пока ты понимаешь, что дом есть некое место, где ты никогда еще не был.