— Чудеса, — заулыбался Алферов, открыв дверь... — Я думал, кто-то наверху нас поднял, а тут никого и нет. Пожалуйте, Лев Глебович; за вами.
Но Ганин, поморщившись, легонько вытолкнул его и затем, выйдя сам, громыхнул в сердцах железной дверцей. Никогда он раньше не бывал так раздражителен.
— Чудеса, — повторял Алферов, — поднялись, а никого и нет. Тоже, знаете,— символ...