Наполеон

Взлет - и падение. Гениальный человек - оказался жертвой своего собственного характера, его подвела его любимая фортуна.
И вот он в Фонтенбло... прощается с любимой Гвардией. А дальше "кончается жизнь, начинается житие" - по образному выражению известного наполеоноведа А.К.Дживелегова.
Горькое чтение, но чрезвычайно интересное.

На наш уже искушенный взгляд, лучший женский мемуар о Наполеоне. Фрейлина императрицы, женщина тонкая, умная, язвительная и при этом чувствительная, Клара Ремюза пишет свои воспоминания уже через двадцать лет после славных дней Империи. Смесь восхищения, ужаса и сочувствия - сложная гамма чувств, которую вызывают у автора Наполеон и Жозефина, явственно передается и читателям...

Третий том "Истории Французской революции" - это история Директории, поразительно напоминающая современную историю России. Удивительные параллели, очень знакомые портреты чиновников, вершителей человеческих судеб, цинизм и идеалы, роскошь и бедность. И столь любимые Тьером битвы, которые он описывает с таким мастерством, что ты буквально ощущаешь эффект присутствия. Бонусом, уже к середине тома, появляется генерал Бонапарт.

Второй том "Истории Французской революции" - это война внутренняя и внешняя, бесконечная, изнуряющая. Это ящик Пандоры, который открыли и передают друг другу якобинцы и жирондисты, переходя из крайности в крайность. При этом Тьер абсолютно беспристрастен, он просто подробнейшим образом описывает процесс принятия и осуществления решений - и это поразительная картина...

Если возникло желание познакомиться поближе с этой революцией, растянувшейся, по большому счету, почти на век, то сначала читать надо серьезного неторопливого и вдумчивого Тьера, а потом, несомненно, порывистого и искреннего Ламартина.

Начинается первый том "Истории Французской революции" с довольно обширного описания французской истории ДО XVIII века, и это самые поэтические страницы в трехтомнике - написан обзор языком почти летописи.

Дальше нас ждет описание царствования несчастного Людовика XVI, а потом - политика, политика, политика... Казнь.

«Консульство» в России уже издавалось, в XIX веке. Перевести весь этот огромный труд вместе с «Империей», видимо, сочли нереальным и обрисовали только становление Наполеона. Чрезвычайно увлекательное чтение, не потерявшие актуальности и по сей день коллизии: политика делается людьми со страстями, а люди меняются очень медленно, страсти же не меняются вовсе.

Тьер, конечно, пристрастен, он любуется Наполеоном, превозносит его и в то же время не щадит.

Политика, а не война предстает во весть рост во второй книге четвертого тома. Реставрация и правление Людовика XVIII, Венский конгресс и остров Эльба как итог переговоров. И триумфальное возвращение, и Сто дней, и Ватерлоо - знакомые с детства события описываются с документальной точностью и оттого вызывают еще больше горечи. Второе отречение. Святая Елена. Занавес.

В четвертом томе мы с грустью наблюдаем за закатом такой блестящей судьбы. Лютцен и Бауцен, Дрезден и Витория, Лейпциг и Ганау. Наполеон переходит к обороне, и дело закономерно заканчивается отречением. Пока первым.

Третий том для российского читателя представляет отдельный интерес, конечно, так как в нем Тьер отправляется в Россию. Барклай, Коновницын, Милорадович, Уваров, Ермолов и другие генералы - героическая плеяда глазами французов. Бородино, Москва, Березина... Ты следуешь за автором и переживаешь, как в первый раз.

Во втором томе "Империи" Тьер уделяет некоторое, скажем прямо, небольшое внимание внутренней политике Наполеона и переносит нас в Испанию, к славному генералу Жюно, а затем в Австрию. Ланн, Сульт, Массена, Лефевр - знаменитые имена и живые люди.

Чрезвычайно увлекательное чтение, не потерявшие актуальности и по сей день коллизии: политика делается людьми со страстями, а люди меняются очень медленно, страсти же не меняются вовсе.

Современный перевод «Империи» вызывал восхищение уже во время работы в издательстве: чрезвычайно живой и выразительный язык, полный эффект присутствия.

В первом томе Наполеон только обосновывается в Тюильри, занимается делами Итальянской республики и Генуи и вновь вызывает гнев европейских держав. Следуют битвы при Ульме и Трафальгаре, Аустерлице и Йене, битвы, описания которых интересно читать даже тем, кто пропускал в детстве "войну" в "Войне и мире".

Предоставим слово составителям двухтомника. «Неодинаковую ценность имеют эти разнообразные записки старых солдат, офицеров, генералов, маршалов. В разное время писались они – иногда спешной рукой заносились на клочки бумаги во время самих походов, большею частью составлялись на покое, много спустя – и не всегда искренне». Но именно количество и разнообразие воспоминаний дают объемную, не побоимся этого слова, панорамную картину похода французов в Россию.

Изучая то время, мы почтим память достойных и забудем ничтожных. Такое событие, как пожар Москвы, может быть выяснено только при помощи самих современников, по той или иной причине бывших в Москве во время занятия ее французами; к ним надо прибавить свидетельства лиц, прибывших тотчас после отступления неприятеля. Вся картина выясняется весьма рельефно и достаточно детально.

Как говорил сам же Наполеон, «мир жаждет знать мельчайшие подробности о человеке, ставшем знаменитым: как он ест, пьет, спит, какие у него привычки, как он ведет себя». Врач Наполеона на острове Святой Елены, ирландец Барри О’Мира, описывает нам жизнь на острове день за днем, и нет более любопытного способа узнать человека, чем через будни в крайней ситуации, а что есть многолетний плен, как не крайняя ситуация.

Женские мемуары – это отдельный жанр в мемуаристике, и жанр, надо признаться, на любителя. Мы крайне придирчиво к ним относимся и определенно предпочитаем женским мемуарам – дневники. Но тут удержаться было невозможно. Графиня Абрантес, жена знаменитого наполеоновского генерала Жюно, - умная, ироничная, очаровательная, откровенная в точно выверенной пропорции, а двухтомник ее воспоминаний – достоверная и увлекательная история Наполеона, императорского двора и Великой армии

Сегюр заставляет нас чувствовать и понимать интуитивно. Он воспроизводит современников чуда – людей, охваченных теми чувствами, которые сделали это чудо возможным. Сегюр разъясняет нам императора полнее и лучше, чем все другие свидетели. Он наблюдал Наполеона пятнадцать лет, смотрел на него сочувствующими, но проницательными глазами.

Хит, культовая книга, бестселлер. Думаете, так можно говорить только о книгах XXI века? А вот и нет. Дневник графа Лас-Каза, который последовал за Наполеоном в изгнание, слушал его и, что важнее, ежедневно записывал за ним, - это и хит, и бестселлер, и точно культовая книга. Она предоставляет нам возможность услышать голос Наполеона Бонапарта. А поскольку он, как назло, сам дневника не вел, это практически единственная возможность.

Если возникло желание познакомиться поближе с этой революцией, растянувшейся, по большому счету, почти на век, то читать надо сначала Тьера, а потом, несомненно, Ламартина. Ибо история взлета и падения жирондистов по сути равно истории взлета и падения первого периода Великой революции. И только поэт, даже несмотря на карьеру политика, мог так проникновенно и страстно описать всю драматичность, весь ужас, все сложности этого времени.